Злой Медик - Медик. Хороший, плохой, злой

Пошли разбираться к соседке. Как оказалось, она четыре часа назад вызвала скорую, так как у нее тонометр сел, а соседка с ребенком не захотела утром за батарейками сходить. Все равно ж гуляет, че ей, сложно? К ней скорая так и не приехала. Пришлось включать фантазию и вызывать скорую ребеночку – к нему точно приедут и давление измерят ей, а то «плохо мне, наверное, дождь будет».

Полиция выписала штраф за ложный вызов, а скоряки уехали.

Пришлось мне побывать в реанимации.

С ИВЛ снять не могли, я упорно «уходила», возвращалась уже снова на аппарате. Так до тех пор, пока реаниматолог не начал орать на меня матом, что-то типа: «Если ты, мать твою, прямо сейчас не задышишь, то я тебя и «в туда», и «в сюда», и сверху, и снизу».

Ох, как же я разозлилась на него, и от злости этой начала дышать сама.

До сих пор безмерно благодарна этому врачу, прямо гений.

Этот сраный маразм с «не убедил лечь в больницу» не закончится до тех пор, пока государство не перестанет винить во всем медиков. Не захотел ложиться? Свободен, придурок! Жалоба? Ты не захотел ложиться, снова свободен, придурок!

А пока главнюки страдают херней из серии «ну я же должен был кого-то наказать» – так и будут эти бездарные жалобы.

По скорой поступила дама 50 лет с DS: острый аппендицит. Ну, и как полагается, перед вызовом скорой плотно поужинала, «а то ведь вдруг в больницу увезут, голодом заморят». Добровольное информированное согласие взято, стерильный стол с инструментами накрыт, хирург намыт. Завезли пациентку на каталке, взгромоздилась на стол, уложили как положено, зафиксировали. Знахарь-анестезиолог стал стандартные вопросы задавать, что да как. И дошло дело до того, что надо бы зонд желудочный проглотить, дабы содержимое из желудка эвакуировать, вот тут и началось безудержное веселье. Дама эта и кричала, и визжала, и зонд грызла, и анестезистку пинала, и ремни на столе с корнем выдрала, вопила как резаная. Анестезиолог не выдержал, решил припугнуть, если, говорит, не проглотишь зонд, захлебнешься к чертовой матери во время операции. Тут болезная садится на столе в позу лотоса и выдает:

– А может, я лучше завтра приду, а? А то креветки больно дорогие были…

Совместными усилиями все-таки по-доброму уговорили даму, зонд ввели, содержимое вывели. Аппендэктомия была выполнена успешно.

Дело было в Питере. Бабушка в дурдоме слабоумная много лет пролежала. И все бредила, что кто-то ей гвозди в голову забивает. Все отмахивались. Один молодой психиатр послушал ее, и что-то в ее бреде показалось ему нетипичным, несоответствующим картине болезни, и он решил сделать ей рентген черепа.

На снимках – гвоздь 70 милиметров в мозгу, через теменную кость, шляпка под апоневрозом.

Родственники решили бабушку сжить со свету ради наследства.

2005 год. Октябрь. Я (травматолог) и двое моих коллег: анестезиолог и мой молодой приятель – тоже травматолог, дождавшись, наконец, очередного отпуска, загрузились в мою старенькую «Ниву» и помчались на горную рыбалку. Надо сказать, что к отпуску мы были «максимально готовы». Работа в день, дежурства – 36 часов подряд, нескончаемый поток больных на прием… Короче, страшно хотелось туда, где нет людей. Хотелось в тайгу к костру и к медведям. Хотелось на горную речку к хариусу, ленку и тайменю.

Заготовив по доброй охапке удочек и спиннингов, навязав гирлянды разноцветных «мухарей» из старых вязаных носков, закупив необходимые продукты и еще более необходимые водку и пиво, мы со счастливыми рожами вырвались из асфальта города на пыльную грунтовку. До деревеньки, где нас ждал наш общий друг, кстати, мой бывший пациент, нужно было ехать 176 километров.

Да простят меня гаишники (а в принципе, пофиг), но по первой рюмке «за рыбалку» мы хлопнули уже на середине пути, разложив на горячем капоте нехитрую закуску: соленые хрупкие огурчики, сало с прослойкой мясца и зелеными овалами чеснока, варварски разорванную руками на куски отварную курочку и ломоть «Бородинского».

По пути таких остановок было… Не очень мало. Запивали, естественно, пивком, пуская «по кругу» холодную, потную «полторашку». В общем в деревню мы приехали «нарядными».

А нас ждали. Нас очень ждали. Нас ждали, как сказал наш деревенский друг, «как богов». И причина тому была отнюдь не рыбная ловля…

Человек работал на манипуляторе, и лесина, сорвавшись из захвата, упала на него. Нас посадили в уазик и повезли в больничку. Представившись дежурному врачу (терапевту, потому, что хирург один на поселок и находился в отпуске), мы с его разрешения протопали в палату. Пьяные, пыльные, в камуфляже и с охотничьими ножами на поясе.

Больной с ОЧМТ, ушиб ГМ, отоликворея справа, рвано-ушибленная рана теменной области (не ушита, наложена повязка). Закрытый винтообразный перелом обеих костей правой голени со смещением (конечность на шине Беллера без вытяжения, стопа ротирована кнаружи, угроза перфорации). Перелом ДМЭ луча справа со смещением. А/Д – 90/60. По вене медленно идет физраствор.

Прибегают две медсестры.

Такого уважительного отношения к врачам я в городе давненько не видел.

Начинаем работать. Анестезиолог берет «подключок». Начинает «лить». Мой молодой коллега-травматолог ушивает рану, я тем временем репонирую луч, затем голень. На голень – циркулярка. На Rg-контроле: идеально (в последствии переломы благополучно срослись). Дождались борт из краевой столицы, отправили мужика, перекрестились рюмкой…

Через 6 часов на вездеходе и еще 200 километров тайги мы были на реке.

Эта рыбалка была фантастически удачливой.

Захожу в регистратуру, слышу диалог пациента, мужчина лет 50, и регистратора:

– Мне надо на прием к глазному.

– Она в отпуске, выйдет через полтора месяца.

– Это в честь чего она так долго отдыхает?

– Врачам так положено.

– Ну тогда запишите меня через 1,5 месяца.

– Запись на этот период еще не открыта.

Заметно изменившимся тоном:

– А мне надо к глазному. В отпуск она ушла… Да чтоб она сдохла!

Может показаться сказкой, но, увы, нет.

Повод к вызову СП: «плохо на похоронах!»

На вызове врач видит мирную картину отпевания покойника, поп поет заунывную песню, монашки подпевают, родственники скорбят и т. д. Вдруг голос из толпы:

– Ой, как живой лежит, а может он не умер?

Под угрозой физического насилия врача попросили оживить тело бренное! Врач – не лох ушастый, раздел тело, лежащее в гробу, записал изолинию на кардиографе, объявил окончательный приговор… Все довольны, продолжают скорбеть и плакать.

Отец работает на скорой, рассказывал.