Оливер Сакс - Антрополог на Марсе

Первые картины Франко, написанные им после болезни в 1965 году; на верхней картине – дом, в котором он родился

Вверху: фотография того же вида, внизу: картина (с изображением перспективы), написанная Франко

Виды из окна домика Франко. Верху: фотография, внизу: написанная им картина (опять же с прекрасным изображением перспективы)

Апокалиптические «научно-фантастические» картины Франко, изображающие Понтито, «уготованного для вечной жизни в пространстве»; вверху: вид из окна спальни Франко, внизу: фрагмент церковного дворика

Рисунки Стивена из серии «Лондонская азбука», сделанные им в десятилетнем возрасте. Вверху: Альберт-Холл, символизирующий букву «A»; внизу: лондонское метро, символизирующее букву «U» (англ. underground)

Собор Парижской богоматери; рисунок выполнен Стивеном в четырнадцатилетнем возрасте

Воспроизведение Стивеном «Танца» Матисса; рисунок сочетает композицию картины ленинградского Эрмитажа с красками варианта той же картины, выставленного в Музее современного искусства в Нью-Йорке

Вверху слева портрет женщины работы Матисса; правее – то же изображение, срисованное Стивеном; далее рисунки Стивена, выполненные по памяти с интервалом в один час

Улица Амстердама. Рисунок выполнен Стивеном, глядевшим на улицу из окна гостиничного номера

Дворец Дождей в Венеции

Собор Василия Блаженного в Москве

Вид Крайслер-билдинга с крыши здания «Пан-Американ Юнион»

Интерьер Чикагского театра

Быстрые зарисовки Стивена: ландшафт Аризоны; слон в Лондонском зоопарке и собор Василия Блаженного

Фейетвилл – город в Северной Каролине. – Примеч. перев.

Это на самом деле проблема в неврологии, и ее не решить даже в общих чертах без разработки теории психологических функций мозга и возможности показать связи между микроструктурами, производящими кратковременные нервные импульсы, с макроструктурами, отвечающими за жизнедеятельность человека. Несколько лет назад невральная теория личности была разработана Джеральдом М. Эдельманом в рамках теории «неврального дарвинизма». – Примеч. авт.

Перевод В. Стенича.

Беседуя с мистером И., я спросил у него, знает ли он иврит и греческий. Он ответил отрицательно, пояснив, что при попытке прочитать протокол ему показалось, будто документ составлен на незнакомом ему языке, причем текст походил даже на клинопись. Мистер И. видел знаки, понимая, что они имеют значение, но прочесть их не мог. – Примеч. авт.

Такой же случай наблюдал доктор Антонио Дамазио. Его пациенту, страдавшему ахроматопсией, возникшей в результате образования опухоли в мозгу, все предметы казались «грязными». Таким же казался ему даже свежевыпавший снег. – Примеч. авт.

В 1688 г. Роберт Бойл в своей работе «Некоторые необычные результаты исследования дефектов зрения» («Some Uncommon Observations about Vitiated Sight») описал двадцатилетнюю женщину, которая в восемнадцать лет, перенеся лихорадку, утратила цветовосприятие. Когда ей показывали красный предмет, она, по словам Бойла, внимательно разглядывала его, а затем сообщала, что этот предмет кажется ей не красным, а черным или, скорее, грязным. Когда ей дали лоскут яркого шелка, она могла лишь сказать, что это лоскут светлого тона, но определить его точный цвет не могла. Когда ее спросили, зеленый ли луг, она ответила, что растительность на нем темных тонов. Далее Бойл пишет, что когда эта женщина собирала фиалки, она не могла найти их в траве по цвету, а собирала, определяя цветы по форме и запаху. Бойл также отметил, что у женщины изменились пристрастия и привычки – так, например, она стала предпочитать гулять в сумерках.

Немало публикаций о врожденной или приобретенной цветовой слепоте появилось и в XIX веке. Из них выделю работу Мэри Коллинс «Цветовая слепота» («Colour Blindness»), в которой среди прочего материала рассказывается о медике Джордже Уилсоне из Эдинбурга, который, упав с лошади, получил сотрясение мозга. В результате полученной травмы у него ухудшилось зрение, а все цветные предметы стали казаться «странными». Уилсон считался превосходным анатомом, однако после травмы он перестал отличать по цвету артерию от вены. Впервые поднявшись с постели после болезни, Уилсон перенес и душевное потрясение, очутившись в своем саду и взглянув на любимые дамасские розы. Их стебли, листья и лепестки приобрели в его глазах один цвет – серый, невзрачный. Потеряли яркую окраску и другие цветы.