Кэтрин Култер - Портреты гомеопатических препаратов (часть 1)

Даже в повседневном разговоре Sulphur стремится постоянно теоретизировать и временами разглагольствовать с важным видом на обычные мирские темы, которые у него приобретают грандиозные размеры. Он выражает свои мысли по поводу достоинств и недостатков шариковых авторучек по сравнению с обычными ручками с предельным красноречием, с таким же, с каким толкует по вопросам различий между позитивизмом и конструктивизмом в современной философии. Некоторые из подобных разговоров ничего не дают ни уму, ни сердцу.

Этот разговорный эгоцентризм можно проиллюстрировать анекдотом о двух разговаривающих мужчинах: когда первый из них закончил свой длинный монолог, он повернулся к своему приятелю и сказал: «Ну, довольно обо мне. Давай поговорим о тебе. Скажи мне, что ты думаешь о моей новой книге?»

Уже будучи подростком, он проявляет нечувствительность в разговоре. За столом и при других обстоятельствах, когда собирается вся семья, мальчик настойчиво говорит только о том, что интересует лишь его одного: о различиях между его кассетным магнитофоном и более дорогим кассетником его товарища или о проблемах, связанных с карбюратором его мотоцикла. Он гудит и гудит, поучая окружающих, настойчиво навязывая им сведения относительно действия магнитофонов или моторов мотоциклов.

Но как можно ожидать, Sulphur можно встретить и среди людей противоположного склада, например, среди подростков, из которых невозможно извлечь ни одного лишнего слова. Они отвечают на вопросы односложно или с ворчанием согласия или отрицания и ведут себя так, как будто каждое произнесенное ими слово стоит им не меньше доллара. Возможно, они подсознательно боятся, что, болтая, они могут что-то сказать впустую.

Склонность Sulphur монополизировать разговор часто видна по его нежеланию слушать других. Если у него нет возможности запустить монолог или оставаться в центре дискуссии, то он будет попросту дремать, пока говорят другие. Затем, вздрогнув, проснувшись, он объявит: «Ну, я думаю, что уже пора идти домой», — поднимается и уходит. После того, как он это объявил, для него уже нет смысла оставаться дольше.

В тех случаях, когда он пытается интересоваться другими, он может довольно дотошно замучить их вопросами. Иногда он собирает информацию в небольшие записные книжки, которые хранит на случай, если они ему понадобятся в будущем. У него нет способностей вести небольшой, короткий разговор, нет умения общаться, в противоположность Lycopodium, а его попытки быть галантным или вести легкий разговор зачастую утомительны.

Мужчина, по всем признакам Sulphur, на вечере за коктейлем обращается к крупной, красивой женщине. «Мне всегда нравилось, как вы двигаетесь, дорогая, — говорит он, — как лебедь, скользящий по воде». Она засияла. А он добавляет: «Учитывая ваш вес, как мне кажется, он приблизительно равен 90 кг, это просто удивительно, как грациозно вы ходите». Затем он отходит от неё, уверенный, что он только что сказал приятный и любезный комплимент.

Sulphur не славится своими остротами или быстрыми остроумными ответами, в отличие от Arsenicum album, Lachesis или Nux vomica. Это не значит, однако, что он неинтересный человек. Если ему удается преодолеть стремление разглагольствовать перед аудиторией, то он может быть увлекательным собеседником, несмотря на своё превосходство в разговоре. Его неутомимо созидательный и бесконечно разрешающий вопросы ум изобретателен и оригинален, прорывается в самую суть вещей, производя на свет теории об известном и неизвестном, и подобен вулкану, который извергается во всех направлениях.

У врача в кабинете такой пациент перечисляет свои симптомы исчерпывающим образом хорошо осведомленного человека, пытаясь представить, как он называет (и что действительно так), «полный методический отчет» о своём заболевании. Один такой пациент с потрепанным и разбухшим портфелем (часто это бывает отличительной чертой Sulphur, так как он не может оставить себя без своих бумаг) пришел к врачу для того, чтобы облегчить как-то свои длительные нарушения пищеварительного тракта: у него были отупение и летаргия после принятия пищи, которые улучшались, если он двигался; у него был жесткий, шишкообразный или с ощущением жжения стул, перемежающийся с поносом, и геморрой с ощущением жжения и раздражения. Типичные физические симптомы и помятый портфель достаточно красноречиво свидетельствовали о потребности в Sulphur, но, как будто не желая оставить место какому-либо сомнению, он продолжал подкреплять вышеописанное ещё и психическими симптомами. Размеренным монотонным голосом и пользуясь научной терминологией он затеял утомительный разговор о природе своих нарушений. «Я подозреваю, как и мой терапевт, что имеет место ферментная недостаточность. Когда я чувствую себя плохо — нет, давайте я переформулирую — чувствую себя наихудшим образом, я ощущаю, что желудочные соки благодаря умеренно сильному эндокринному дисбалансу не выполняют должным образом свои функции… Все доктора соглашаются с тем, что в данном случае не происходят необходимые химические изменения. Возможно, в данном случае можно говорить о врожденной погрешности метаболизма, для которой современная медицина ещё должна найти средства для излечения…» и т. д. (пациенты-Sulphur любят употреблять торжественные научные фразы).

Обычно то, что он говорит, свидетельствует о его осведомленности в медицине и с научной точки зрения вполне точно, но спустя некоторое время внимание врача начинает рассеиваться. Мало удовольствия можно извлечь из изложения Sulphur его бесполезных гипотетических диагнозов относительно его печени, почек или ферментов; его толкование просто не может удержать внимание слушателя (а также большая часть того, что он говорит, не соответствует гомеопатическим понятиям). Что бы ни было причиной приписываемой им недостаточности или причиной дисбаланса эндокринной системы, какие бы химические изменения не происходили в его желудке из-за дисфункции метаболизма, уже через две минуты такого разглагольствования врач сразу узнает картину Sulphur, а это, в конечном счете, именно то, что имеет значение!

Следовательно, когда бы ни возникало у врача желание закричать пациенту: «Перестаньте рассказывать мне столько о вещах, о которых я не хочу знать!» или «Избавьте меня, я вас прошу, от этих ученых объяснений!», он должен подумать о том, чтобы прописать пациенту Sulphur.

Часто при повторном посещении врача такой пациент меняется, и его объяснения уже не звучат как текст из медицинского учебника, позволяя врачу задавать вопросы по-своему, его разговор становится более тактичным. Неоднократно врачи признавались после такого повторного визита: «Я бы никогда этому не поверил! Когда в прошлый раз он перечислял свои симптомы, это звучало как чтение еженедельного расписания поездов между Вашингтоном и Нью-Йорком — в них не было жизни, одни только факты. А теперь в том, что он говорит, звучат человеческие чувства и интерес!» Вообще, в рассказе Sulphur часто не хватает красок человечности, указывающих на то, что чрезмерное развитие интеллекта у такой личности идёт за счет нехватки эмоций.