Кэтрин Култер - Портреты гомеопатических препаратов (часть 1)

Это интеллектуально и эмоционально сформировавшаяся женщина — обычно от 25 до 55 лет, с сильной волей и проницательным умом, стиль жизни которой указывает на её стремление к самореализации. Этот тип часто встречается среди феминисток — поборниц женских прав. Какой бы ни была область её профессиональной деятельности, она всегда продуктивна, хорошо организована и умна. Таким образом, её ясный ум даёт картину, контрастирующую с её более широко известным симптомом: «ум скудный, процесс мышления требует от неё величайших усилий, мысли тянутся медленно, слова произносятся медленно» и т. д. Часто у неё бывает стремление одеваться в черное, коричневое (цвет чернил каракатицы) или темно-красное. Её одежда и внешность могут быть «артистичными», но это скорее стилизация, чем богемная артистичность. Из изобразительных искусств она часто выбирает графику и живопись, а из исполнительских искусств предпочитает танцы. Ключевым признаком Sepia является зависимость «улучшение от танца» (Аллен). Утихают даже головные боли, когда женщина начинает танцевать. Фактически танец часто становится её страстью, возможно, потому, что она в это время чувствует себя свободной и не стесненной. Это действие сублимирует все её, по крайней мере, видимые на поверхности эмоции, которые она считает утомительными и которые все время стремится подавить. Без сомнения, было много от Sepia в гении Айседоры Дункан и Марты Грахам с их поисками новых путей для выражения в танце внутренних эмоций.

Эти женщины сообщают об улучшении самочувствия от любого «буйного движения» (Беннингхаузен) или «деятельности: бега трусцой, тенниса, футбола, плаванья в холодной воде и т. д.» (Берике), хотя они не любят холодного воздуха; от всего бодрящего и мощного, в отличие от более спокойной игры в крокет, прогулки по парку или прополки сада. Как это кратко сформулировала одна пациентка: «Когда я делаю упражнения, мне хочется, чтобы меня что-нибудь потрясло!» Как и каракатица, чьи конечности или щупальца всегда в движении, все танцуют в воде, так и женщины типа Sepia чувствуют себя более комфортно в движении и хуже от любого фиксированного или «замкнутого» положения, такого как стояние на коленях в церкви, стояние на месте или положение сидя без движения в течение любого периода времени, положение согнувшись при стирке (отсюда Sepia становится «лекарством прачек»). Часто в сидячем положении она скрещивает ноги для облегчения ощущения давления или тянущего вниз, «во влагалище», ощущения (Геринг). Может быть, поэтому она склонна чувствовать тошноту во время поездок, и её симптомы (такие как головные боли или запоры) усугубляются от путешествия в сидячем положении. Длительные периоды без движения обостряют проявления её плохой циркуляции крови и присущий ей «стазис» (термин Фаррингтона).

Стазис определяют как «остановку нормального потока жидкостей в любом органе или сосуде тела: при пассивных застоях — это ослабление потока крови; при расстроенной работе кишечника — это застаивание кала» (Вебстер).

Возможно, по той же причине, т. е. от улучшения при стимулировании, этот тип людей «чувствует воодушевление при виде молнии и раскатах грома» (Кент). Sepia является единственным лекарством, помещенным под этой рубрикой.

Тип Sepia может быть одухотворенным, творческим и привлекательным, но даже если это общительный индивидуум, ему может не хватать того сердечного сочувствия, которое есть у Phosphorus, естественной нежности Pulsatilla, сильной гуманистической направленности Natrum muriaticum или щедрой жертвенности некоторых индивидуумов Lachesis. Если только это по большей своей части Sepia и без воздействия на неё этого гомеопатического средства, то она может выглядеть человеком, которому недостает женской восприимчивости и некоторых более тонких оттенков эмоциональной отзывчивости. Возможно, что в процессе своей социальной и психологической эмансипации она приобретает определенную долю нечувствительности.

Будучи умной, объективной и в основном справедливой, она чувствует себя свободной, высказывая другим мнение об их ошибках и недостатках. Например, во время изучения гомеопатического курса после несколько многословного объяснения предмета учителем одна из студенток подошла к нему и спросила: «А вы когда-нибудь принимали Sulphur?» Несколько сбитый с толку, тот ответил:

«Да, я принимал Sulphur в прошлом. А что?»

«Странно, — покачала она головой, — создается впечатление, что он на вас не подействовал».

И повернувшись к своим приятелям-студентам, она произнесла:

«Просто не могу понять, но, кажется, Sulphur на него совсем не подействовал. Не могу понять почему?» Она была полностью права в своей оценке: учитель был одет в тряпье и у него была утомительная манера говорить. Однако нужно было быть Sepia, чтобы указать ему на это в таких «деликатных» выражениях.

Таким образом, она обладает определенной прямотой или прозаичностью речи и манер (Natrum muriaticum). Sepia-гость в конце вечера может благодарить хозяйку следующим образом: «Большое спасибо за прекрасный вечер. Было очень приятно снова повидать тебя и твоего мужа, хотя вечер в этот раз был не такой замечательный, как тот, на который вы меня приглашали в прошлом году. На этот раз ваши гости не настолько интересны, как обычно.» Конечно, это не то, как большинство гостей благодарит хозяйку, но скорее всего она права. Наверное, вечер был не из лучших, и точность её замечаний может сделать такую дружескую откровенность приемлемой, даже если и не очень желательной.

Иногда также у Sepia появляется слишком откровенное отношение, которое можно определить как: «Я во всем права» (Arsenicum album; женщина-Lycopodium скрывает это лучше). И в самом деле, она может быть человеком компетентным, логичным в своих наблюдениях и судить о людях и обстоятельствах проницательно, хотя временами и с ограниченностью оценок. Но окружающим не всегда приятно, когда им напоминают, что они не правы. Особенно мужчинам. Им бы хотелось, чтобы она была не настолько права в своих замечаниях, они бы предпочли, чтобы она была немного более неосведомленной или немного более мягкой.

Даже в дружбе она может быть слишком откровенной, её несентиментальные манеры граничат с жестокостью. Она может сердечно приветствовать старого друга словами: «Ой-ой, ты действительно поправился!» или «Чем ты занималась все эти дни, Элли? По-прежнему ничем, как обычно? Просто слонялась из угла в угол, тратя попусту время?» Или женщина, начинающая налаживать контакты со своими пасынками и искренне радующаяся их компании, позволяет им обнимать себя, но затем добавляет прямо: «Ох, мои дорогие, я не ожидала, что когда-нибудь мне захочется вас поцеловать!» Конечно, это честно, но имеются более тонкие пути для передачи этих чувств.