Кэтрин Култер - Портреты гомеопатических препаратов (часть 1)

Лошадь или собака Silicea имеют хороший нрав, и в большинстве случаев ими легко управлять, но временами в конце пути у них появляется тупое упрямое выражение или они комично отворачивают морду в сторону, переставая обращать внимание на команды. Если при этом отпустить вожжи, то они могут просто уйти медленно и спокойно в противоположную сторону.

Обычно послушный и хороший ребенок Silicea временами начинает молчаливо и терпеливо оказывать сопротивление и давление, и в такой момент становится настойчивым («своевольный, упрямый, упорный», Геринг). Так малыш-Silicea, который просит купить ему трехколесный велосипед, футбольный мяч или мороженое, сначала выдерживает ровный тон, но затем в определенный момент взрывается от «нетерпения и раздражения» (Кент): «Мама, я сказал, что мне нужен футбольный мяч!» (в этот момент все вздрагивают). Или он выдерживает весь этот ровный тон в течение всего времени, пока просит, постоянно повторяя, добиваясь своей цели, без конца испытывая терпение других (Calcarea carbonica).

Примером такой действенной настойчивости может служить поведение одного ребенка, которому сильно не понравилась школа-пансионат, в которой он учился, но, будучи не в состоянии убедить родителей забрать его домой или перевести куда-нибудь ещё, он начал намеренно и нечаянно использовать разные способы пассивного убеждения. Он не отвечал на письма родителей и отказывался говорить по телефону. Или, если они ему звонили, то говорил только о том, как ему плохо. В то время, как Sulphur или Nux vomica начали бы плохо себя вести (так как они оба любители создавать неприятности для окружающих, обожают «делать волны»), Silicea прибегает к туманным жалобам или притворяется больным, вынуждая тем самым родителей считаться со своей волей.

Картина Silicea наблюдается у молодой девушки или женщины, которая, подобно Pulsatilla, кажется податливой и нуждающейся в руководстве или защите, но в действительности прекрасно знает, что ей нужно или, точнее, чего она не хочет. Ей невозможно дать совет или хотя бы купить подарок. Ей все не так, никакая одежда ей не по вкусу, и даже такие сравнительно нейтральные вещи, как пара носков или наволочки на подушки у неё в общежитии колледжа должны точно соответствовать её вкусу, или они будут отложены неиспользованными. Это идёт не от отрицания всего вокруг, а от жесткой неизменности её взглядов. Девушка (или юноша) могут точно так же быть жестко разборчивыми в своих суждениях о людях, и поэтому у них могут быть особые трудности в выборе друзей, а позднее — приемлемого спутника жизни. Личности, которые остаются незамужними (неженатыми) не из отвращения к супружеству, а по своей разборчивости, которым никто никогда не кажется вполне подходящим, — такие личности часто проявляют черты Silicea.

Та же жестокость проявляется и в его профессиональной деятельности. Например, если он решил, что его работа стоит столько-то, то ничто не заставит его изменить своё мнение; спокойно, но твердо он будет повторять: «может быть, я оцениваю свою работу слишком низко (или слишком высоко), но я сказал, что я её так оценил, и хотел бы, чтоб это так и осталось!» В любом возрасте Silicea остаётся непроницаемой для внешнего давления или влияния и может проявлять упрямое отношение типа: «Вот такой я есть, и никто не сможет меня изменить!» Он может быть застенчивым и может тушеваться, но не позволит себя обмануть. В принципиальных делах он также проявляет твердость, подобную твердости кремня, которого можно сломать под давлением, но невозможно согнуть.

Как Calcarea carbonica, так и человек типа Silicea часто бывает упрямым, не будучи предприимчивым, — его упрямство выражается в форме сопротивления и отказа, в отличие от Sulphur, Lycopodium или Nux vomica, которые упрямо стремятся действовать, даже вопреки всем резонам. Упорство и настойчивость больше присущи Silicea, и в них отражается её негибкость. Частично это может быть вызвано недостатком жизненной силы. У Silicea достаточно жизненной энергии, чтобы оказывать сопротивление давлению и защищать собственные желания, но не достаточно, чтобы подчинить других своей воле или затевать какие-то планы против противников.

Если делается ещё один шаг дальше, то его негибкость и упрямство превращается в «идею фикс» (Кларк).

Хорошенькая и робкая молодая девушка убеждена, что любой мужчина, проявляющий дружеское расположение, собирается её совратить и ничто не может развеять это её убеждение (Pulsatilla).

Случается и обратное, и Silicea может зациклиться на положительной характеристике того человека, который ей нравится. Если она убеждена в блестящих его качествах, то она не только сама готова часами слушать одни и те же рассказы и разговоры, но и настаивает на том, чтобы это делали и другие. Человек с мягкими манерами обращения может стать «раздраженным» (Ганеман), если окружающие не проявляют должного интереса к их любимцам или не поддаются такому же впечатлению.

Юноша уверен, что он не способен перенести трудности школьного четырехдневного путешествия вглубь своей области, хотя ничто в его предыдущем жизненном опыте не оправдывает этой боязни. А классическим примером «навязчивой идеи» был случай с женщиной, которая только и думала о булавках: «думает, что проглотила булавку, часами ищет потерянные булавки, тщательно исследует пищу из боязни проглотить булавку» (Геринг).

Каждый, кому приходилось бороться с испорченным компьютером, без конца повторяющим одни и те же ошибки, сколько бы раз ему не изменяли программу, тот на опыте испытал типичную для Silicea «навязчивую идею». Это может быть чистым совпадением, что компьютеры работают на кремниевых микросхемах.

Временами навязчивая идея несёт в себе ноту сожаления: человеком владеет раскаяние по поводу какой-либо незначительной ошибки или просчета в поведении («ощущает, что сделал что-то очень неправильное», Ганеман; «угрызения совести в отношении мелочей», Геринг). Одна женщина, которая пришла к гомеопату по поводу болезненной сухости глаз, вызванной засорением слезных протоков, все больше и больше упрекала себя за какое-то случайное невнимательное отношение к очень ей любимой и уже умершей собаке, о которой она хорошо заботилась. У другой женщины, которая страдала от неспецифических, «упорных» головных болей, не поддающихся никаким лекарствам, был в конце концов распознан тип Silicea по её нежеланию заводить новых друзей, что было вызвано сожалением по поводу собственного поведения с её прежними друзьями. Она с готовностью впадала в самообвинительный тон: «Почему я так себя вела! Я не должна была делать то замечание!» и т. д. Она была также одержима в отношении несложившихся связей, вновь и вновь перекапывая эту территорию для того, чтобы обнаружить причины и обстоятельства разрыва с ними с упорством, с каким Шлиман искал потерянную Трою.