Уильям Патрик - Следующая пандемия. Инсайдерский рассказ о борьбе с самой страшной угрозой человечеству

Когда это произошло, мы уехали в Батон-Руж и сняли там на несколько дней дом, а затем вернулись в Новый Орлеан. Ураган «Вилма» оказался не столь страшен – от него мы просто спрятались и не покидали город.

Выезжая за пределы города, мы видели колоссальную разницу между Новым Орлеаном и другими районами. В городе царила разруха и люди все еще ютились на стадионе «Супердоум», а в других местах все выглядело вполне неплохо. В пригородах были открыты рестораны McDonald’s и Arby’s – как будто ураган прошел в тысяче километров оттуда. Честно говоря, я тоже оказался подвержен своего рода окопной психологии. В самом начале бедствия одна журналистка собралась приехать в Новый Орлеан и взять у меня интервью. Она поинтересовалась, что мне привезти, и я попросил чистое нижнее белье.

Это заставляет задуматься над тем, почему невероятно богатое американское общество не сумело вывезти несчастных людей из «Супердоума» в какое-нибудь более подходящее место? Ведь буквально в двух шагах от стадиона были доступны всевозможные услуги! На этом примере хорошо видно, что входной билет в наше общество – это деньги. Если у тебя есть машина и кредитка, все будет в порядке. Без этих базовых вещей ты живешь в другой стране и по другим правилам.

Этот чудовищный раскол общества стал очевиден через считанные дни после прорыва дамб. Какие-то чернокожие граждане попытались перейти на западный берег Миссисипи и эвакуироваться, но на мосту их остановили полицейские в защитной экипировке. Несчастных людей не пустили в Гретну – пригород Нового Орлеана. Эта известная история, наверное, самый красноречивый пример распада гражданского общества и нарушения гражданских прав на классовой и расовой почве. Создавалось ощущение, что забота о людях в Америке распространялась только на тех, «кто выглядит так же, как я».

Когда я уезжал из Нового Орлеана, в команде Центров по контролю и профилактике заболеваний было уже около 70 человек. Мы работали шесть с половиной дней в неделю – я буквально заставлял людей делать перерывы, чтобы не допустить профессионального выгорания. Нескольких человек из-за стресса пришлось пораньше отправить домой. Чтобы укрепить моральный дух команды, я объявил, что по субботам больница Kindred перестает быть федеральным учреждением. В эти дни я приносил всем пиво и пиццу. А еще я каждый день на утреннем совещании вручал одну из экспроприированных туристических футболок, чтобы наградить тех, кто по-настоящему хорошо поработал.

В целом мы гордились собой. Когда мэра спросили, безопасно ли возвращаться в город, он ответил: «Мы ежедневно отслеживаем ситуацию, работаем с населением и благодаря департаменту здравоохранения знаем, что люди в безопасности».

Он говорил это про нас. Мы выполнили свою задачу. Мы «поработали как следует».

Когда я собирался домой, Бурбон-стрит уже начала подавать признаки жизни. В некоторых зданиях появилось электричество, в других по ночам включали генераторы. За день до отъезда мы зашли пообедать в кафе на соседней улице, неподалеку от нашей гостиницы. Вдруг официантки сняли свои футболки и начали танцевать на барной стойке, а клиенты принялись засовывать им в шортики банкноты.

Я повернулся к своему товарищу и сказал: «Ну вот и все. Новый Орлеан возвращается».

В хижине, где мы ждали водное такси, мне вручили ярко-оранжевый спасательный жилет – без ремней и без застежек. «Добро пожаловать в Африку, – подумал я. – С возвращением». Это было в феврале 2015 года. На этот раз я здесь из-за Эболы. Я приехал в Сьерра-Леоне как консультант Всемирной организации здравоохранения.

Уже почти стемнело, когда мы отправились из аэропорта в Кокл-Бей и Абердин – район Фритауна, где для меня был забронирован номер в гостинице под названием «Сьерра Лайтхаус».

На стойке администратора я встретил доктора Кэрол Жао из Китая, мою давнюю знакомую. Она приехала в эту гостиницу на ужин по поводу отъезда коллеги – в ресторане с видом на прекрасный залив подавали гигантских тропических лобстеров по 20 долларов. Для западных людей вполне приемлемая цена, а для парня, который вел водное такси, это, наверное, месячный заработок.

Гостиница имела две звезды: водопровод и электричество были, а лифта не было и кондиционер тоже не работал. Мой номер находился на четвертом этаже – напор воды там оказался такой слабый, что сложно было принять душ. Но мне и так повезло больше, чем нескольким моим коллегам. Приехав в свою гостиницу, они услышали, что их заказ куда-то потерялся, и им пришлось остановиться в «Рэдиссон Блу» и заплатить почти в три раза дороже. Был февраль, и они собирались устроить вечер просмотра Суперкубка. Это только усилило когнитивный диссонанс, который я и так чувствовал, ужиная лобстерами в этой бедной, но прекрасной стране, перепугавшей весь мир вспышкой Эболы. Ни с чем не сравнимое ощущение: болеть за «Пэтриотс» или «Сихокс», когда тебе напоминают о том, что мефлохин (препарат для профилактики малярии) нельзя принимать с алкоголем.

По пути в Африку я проехал через Женеву. Я делал так каждый раз, когда действовал от имени ВОЗ. Я всегда останавливался в гостинице в районе Паки, где ВОЗ давала мне скидку. Это на краю «квартала красных фонарей». Утром я завтракал в одном и том же кафе на Рю-де-Лозанн, садился в автобус номер восемь, который идет мимо центрального вокзала Корнавен, и доезжал до здания ВОЗ, известного в этой части света как OMS (Organisation Mondiale de la Santé [81] Французское название Всемирной организации здравоохранения. ).

Коллеги из ВОЗ три дня вводили меня в курс дела, сообщали последние данные о ситуации в Сьерра-Леоне и проводили инструктаж. Однако, как и всегда, было не вполне ясно, что я должен делать. Смысл был примерно такой: «Вы эксперт, мы вас туда отправляем. Удачи. Помогайте им во всем». Призн а юсь, такие поручения я люблю больше всего.

Когда вечером того же дня я прилетел во Фритаун, там было почти 38 градусов жары. Выходя из самолета, я увидел каких-то китайцев, которые надевали маски и перчатки. В аэропорту повсюду были расклеены плакаты на тему Эболы, и мне пришлось подавить в себе порыв вымыть руки. На входе в терминал медработники измеряли всем температуру. Затем надо было заполнить анкету о предыдущих поездках.

Потом была таможня, пограничники, тепловизор и зона выдачи багажа, где меня ждал сотрудник ВОЗ, который встречал прибывавших консультантов. Он забрал мой паспорт и попросил 40 американских долларов наличными на водное такси.