Захарий Френкель - Записки и воспоминания о пройденном жизненном пути

Как-то старшие по времени пребывания в Дерпте члены Общества — Ярилов и Шаталов — предложили мне принять участие в 2–3-дневной поездке на лодке по Эмбаху до Вирцьярвского озера, чтобы оттуда предпринять экскурсию для осмотра известных стекольного и зеркального заводов. С Яриловым мне приходилось встречаться при моих частых поездках на лодке по Эмбаху до ближайших лодочных станций — Квиссенталь (3 км) и Газенкруг (7 км). С детства я был выносливым и довольно сильным гребцом. Кроме Шаталова и Ярилова, изучавших естественные науки — геологию и почвоведение, в поездке принял участие ещё один медик-выпускник — сибиряк Гинцбург. Лодка была взята довольно большая, с двумя парами уключин. С собою мы взяли самовар и корзину с продовольствием. В путь отправились рано утром. Попеременно двое сидели на веслах, работая без отдыха час; в это время двое других отдыхали, один за рулём, а другой — наблюдал за самоваром. Чай должен был безотказно утолять жажду. Каждый час пары менялись. Преодолевая течение, мы успешно, хотя и не слишком поспешно, продвигались вверх, стремясь к ночи добраться до озера Вирцьярв, километрах в 45 от Дерпта. По пути днём на красивом берегу устроили привал, подкрепились, поразмяли ноги на лугу, собирали цветы. Солнце уже заходило, когда мы приплыли к рыбацкой мызе у озера Вирцьярв. От озера тянуло свежестью. Переговоры с хозяевами были немногословны, так как запас эстонских слов у нас был очень невелик, а хозяева не знали ни немецкого, ни русского языка. И хотя на все наши вопросы: муна? пима? элют? и т. д. следовало неизменное «эййолэ» (нету), но очень благодушная хозяйка все же позвала нас зайти в дом. Пока мы договаривались о ночлеге, над озером в вечерних сумерках поднялась луна. Был уже тихий летний вечер, а у берега ещё плескались не улёгшиеся волны. Раньше, чем вытащить лодку на берег, мы не смогли устоять от удовольствия вечерней прогулки в нашей гондоле по серебристым от лунного света волнам Вирцьярвского моря. Однако боль в мышцах от дневной работы веслами очень скоро вернула нас к месту ночлега. Оказалось, что, невзирая на все решительные «эййолэ», нас ожидал богатейший ужин. Хозяйка успела сварить уху из какой-то крупной свежего улова рыбы, в запасе оказалась картошка, кипел наш самовар, одним словом, проблема питания была разрешена и на вечер, и на утро.

Проснувшись рано утром, мы подробно ознакомились «без слов», а только путём «смотрения» и логических умозаключений, заменивших нам анкетные ответы, со всей техникой, производственно-организационными основами и социально-культурной и бытовой надстройкой рыбацкой мызы. Кроме семьи хозяина, тут были и двое наёмных рабочих; кроме главного занятия — рыболовства, имелось также и придомовое сельское хозяйство.

Оставив лодку у мызы, мы несколько часов шли пешком до намеченной нами конечной цели — стекольно-зеркального завода. У Шаталова было письмо от профессора к управлению завода с просьбой предоставить возможность его слушателю посмотреть производство. Но даже и надобности в этом письме не было. Владелец этих заводов, Амелюнг, сам когда-то бывший дерптский студент, узнав от Шаталова о желании его и его спутников ознакомиться с предприятием, проявил исключительное радушие, вышел к нам и настоял, чтобы мы раньше отдохнули и подкрепились. Как ни отговаривались мы ссылками на дорожный вид, пришлось подчиниться. Мы были представлены хозяйке дома, познакомили нас с дочерями. Была предоставлена в верхнем этаже баронского дома комната с проведённой водой и массой зеркал. Сам хозяин проводил нас на зеркальный завод. Мастер подробно показывал и объяснял всю технологию и организацию производственных работ, давал обстоятельные справки исторического и экономического характера. Затем хозяин сообщил нам, что стекольный завод мы осмотрим утром, и пригласил нас к обеду. После обеда и отдыха, мы приглашены были принять участие в игре во дворе в крокет. На следующий день программа осмотра стекольного завода была полностью выполнена. Поблагодарив радушных хозяев, мы пустились в обратный путь. Снова переночевали на мызе у озера, а ранним утром на своей лодке отправились, теперь уже не борясь с течением, а пользуясь его ощутимой помощью, так что в Дерпте вышли из лодки, не чувствуя чрезмерной усталости от 40-верстного плавания на веслах вниз по Эмбаху.

Недели через две, когда каникулярное время близилось уже к концу, мы в том же составе участников предприняли поездку из Дерпта вниз по Эмбаху до озера Псковского (Пейпус). Туда путь был лёгок. В конечном пункте у впадения Эмбаха в Пейпус мы были вполне удовлетворены нашим речным туризмом. У Псковского озера мы могли не только «смотреть», но и подробно беседовать с местными рыбаками, понимавшими русскую речь. Обратная поездка на нашей лодке вверх по Эмбаху до Дерпта, однако, надолго оставила по себе память своею трудностью. Ветер днём с каждым часом усиливался. Дул он наискось, прибивая и прижимая лодку к берегу, а то даже гнал её обратно. Много часов с крайним напряжением, сменяясь через каждые полчаса, мы медленно подвигались против течения и против ветра. После обеденного нашего отдыха на лугу, ветер еще более усилился. Возникла мысль устроить из наших одеял парус. Нелегко было достать реи. Пришлось в качестве мачты использовать связанные ремнями два весла. К нашему неожиданному счастью направление ветра изменилось в более благоприятную для нас сторону, наша лодка с чёрным из одеял и пледа парусом, при работе одной лишь парой вёсел пошла так быстро, что нос резал воду с плеском и в три-четыре часа мы закончили оставшуюся часть пути.

Как и в 1891, в 1892 г. я остался в Дерпте на каникулярное летнее время, чтобы полнее сосредоточить свои усилия на самостоятельной работе по усвоению дисциплин, намеченных в плане, выработанном мною самим. Я научился ценить на собственном опыте летнее одиночество в тихой дерптской обстановке в те часы, которые я проводил в читальном зале и в специальных помещениях замечательной Дерптской университетской библиотеки. Устроенная в восстановленной части руин древнего готического собора, университетская библиотека пленяла не только богатством своих книжных собраний, не только обстановкой, от которой веяло поэтическими образами гётевского Фауста, но и чрезвычайно внимательным и предупредительным отношением к посетителям и их запросам со стороны библиотечного персонала. Чаще всего запросы быстро удовлетворял сам библиотекарь или его помощник Шлютер. Для меня оставалось загадкой, как удавалось безотказно вести все библиотечное обслуживание посетителей и так полно обеспечивать каталогизацию и рост библиотечных накоплений при наличии такого малочисленного библиотечного штата. С признательностью вспоминаю я, как можно было получить не только указания на сборник или книжку журнала, но и самый этот сборник, в котором имелась интересующая статья или работа. Из увесистого тома «Документов по рабочему движению» Р. Майра, в часы, когда хотелось отвлечься от своих медицинских дисциплин, помню, я извлёк и перевел для последующего доклада в «Конкордии» поразительный по бичующей силе, написанный К. Марксом «Манифест I Интернационала» о расправе французской буржуазии с Парижской Коммуной 1871 г.