Майкл Льюис - Иллюзия безопасности. Пандемия по-американски

– А когда ты, кстати, в последний раз принимал джакузи ? – спросил доктор напоследок и как бы невзначай.

(Черити сразу же обратила внимание, что перед этим он вообще не поинтересовался, есть ли у парня привычка принимать джакузи.)

– Несколько дней назад, – ответил студент.

– Ты купался один или с кем-то ? – спросил доктор.

– С друзьями.

– У кого-то из друзей была такая сыпь ?

– Если честно, то да, – признался парень, – у соседа по комнате, но не такая сильная.

«Оказалось, что налицо классический случай инфекции синегнойной палочкой, – сказала Черити, – которая вполне себе передается через горячую воду. Но сам доктор Хоси ни словом об этом не обмолвился. Вот что бесило! Он не называл диагноз вслух, а просто подводил тебя к его пониманию через ряд безошибочно заданных пациенту вопросов».

В медицинской школе их учили совсем другому. Студенткой она усвоила, что при поступлении нового пациента начинать нужно со сбора анамнеза. Она битый час расспрашивала бы пациента о его прошлом, об образе жизни, так и не задав вопросов, которые вскрыли бы специфические источники заболевания в его социальном окружении. Одним словом, инфекционные заболевания, передающиеся от человека к человеку, требуют иного подхода. «Здесь важно выяснить, от кого пациент заразился и кого мог заразить, – сказала Черити, – а не пищевой рацион, курение или иные воздействия на собственный организм. Тут, чтобы заболеть, нужно подхватить инфекцию от другого. Отсюда и вопросы к пациенту типа: „С кем вы проживаете под одной крышей?“; „С кем, как часто и в какого рода половые контакты вступаете?“ И даже: „Бомжевать не доводилось? А жить в ночлежках?“ Стив Хоси мне тогда каленым железом выжег в мозгу, что важнее всего вовсе не медицинский анамнез. Главное – социальный анамнез».

Черити вынесла из практики под руководством доктора Хоси и множество других полезных уроков.

Простейшее объяснение – обычно наилучшее [6] Здесь инфекционист Стивен Хоси, в начале врачебной практики в больнице Санта-Барбара Коттедж едва не разуверившийся в возможностях медицины из-за чудовищного всплеска ВИЧ/СПИДа 1980-х годов, но затем обретший недостающую вторую опору в древних восточных практиках медитации (см.: Stephen Hosea, «Meditation as Medicine: Dr. Stephen Hosea’s Path to Mindfulness» // Santa Barbara Independent , Aug 22, 2013), перефразирует, однако, общепринятый со средневековья в западной методологии познания принцип «бритвы Оккама» («не множь сущностей без необходимости»). – Примеч. пер. . Если у пациента при поступлении налицо два симптома – скажем, жар и сыпь, – практически наверняка оба они вызваны одним и тем же заболеванием.

При малейшем намеке на возможность катастрофического диагноза назначай лечение, показанное при наихудшем варианте. Если дифференциальная диагностика показывает, к примеру, вероятность и лихорадки Эбола, то даже при наличии веских оснований полагать, что симптомы могут быть вызваны десятком менее тяжких заболеваний, прописывай – от греха подальше – лечение, показанное при Эболе.

Когда хоть что-то заставляет усомниться в первичном диагнозе, полагайся на чутье, даже если не можешь нащупать – в буквальном смысле, – что там не так. Масса людей умерло и продолжает умирать из-за самоуспокоенности врачей.

Врач, как настоящий детектив, должен выведывать о пациенте и его здоровье буквально всё – вот то главное, что усвоила Черити из обширных уроков доктора Хоси. И она успешно переняла такой подход и привнесла его на ниву работы санитарным врачом. Ее пациент – весь округ Санта-Барбара. И ради поддержания его здоровья она должна относиться ко всему вверенному ей населению так, как ее учитель Стивен Хоси относился к каждому из своих пациентов по отдельности: держать руку на пульсе; расследовать всё, как истинный детектив.

Пейдж Бэтсон вернулась из турне по местам пребывания пациентки с гепатитом C явно слегка не в себе, – и Черити это сразу поняла, поскольку ей и самой было хорошо знакомо чувство, когда становится не по себе из-за того, что поставленный ранее диагноз вдруг перестает объяснять вновь выявившиеся симптомы. Пейдж вообще-то была женщиной разговорчивой, а тут вдруг замкнулась. «Даже не знаю, доктор Дин, – только и сказала она. – Просто нутром чую: что-то там не так». Она обошла все места по списку, но лишь в одном ей как раз и стало не по себе – в частной клинике Томашевского, специализировавшейся на гемотерапии, в том числе с использованием стволовых клеток. В частности, там предлагали лечение болей в суставах и позвоночнике посредством аутотрансфузии обогащенной тромбоцитами плазмы крови. Смысл этой терапии, в двух словах, в том, что из организма пациента откачивается немного крови, которую прокручивают на центрифуге, чтобы осадить тромбоцитарную массу, концентрат которой затем вкалывают пациенту обратно в области поражения тканей для ускорения их регенерации. Доктор Томашевский брал до 4500 долларов за одну процедуру непосредственно с пациентов, поскольку медицинскими страховками такая терапия не покрывалась из-за продолжавшихся в медицинских кругах диспутов относительно ее полезности. Доктор Томашевский был, однако, старым опытным врачом с устоявшейся репутацией. Понятно, что при таких ценах клиенты к нему обращались исключительно состоятельные. Немало среди них было и профессиональных спортсменов [7] Описанный метод широко применяется в спортивной медицине для ускоренного залечивания травм. – Примеч. пер. , включая знаменитостей, не ленившихся приезжать на процедуры из самого Лос-Анджелеса.

Пейдж наведалась туда неформально, вполне в духе сыщика без ордера на обыск. Доктор Томашевский встретил ее приветливо и охотно показал свое хозяйство. Он явно гордился собственной работой. А вот Пейдж кое-что из увиденного в ходе краткой обзорной экскурсии по его процедурному кабинету встревожило не на шутку: пробирки с кровью пациентов – без бирок и вообще какой-либо идентификационной маркировки; флаконы с обезболивающим на много доз – без указания сроков годности и дат их вскрытия. Но Пейдж постеснялась поднимать вонь. Во-первых, Томашевский – врач с более чем тридцатилетним стажем; во-вторых, в числе его клиентов – немало людей из списка «Кто есть кто в Санта-Барбаре». Да и никогда еще за пятнадцать лет работы в публичном здравоохранении ей не доводилось слышать о том, чтобы санэпиднадзор брался за расследование отдельно взятого случая заражения пациента гепатитом C. «Честно сказать, я думала, что доктор Дин отреагирует в том духе, что, мол, „надо будет как-нибудь провести с ним разъяснительную работу и, если нужно, помочь всё получше организовать“», – вспоминала Пейдж. Вместо этого доктор Дин схватила сумочку и скомандовала: «Живо обратно туда!»