Николай Гамалея - Эпидемии. Так начиналась микробиология

Такие же соображения приложимы и к другими инфекциям. Так, столетние периоды появления чрезвычайно губительной ядовитой дифтерии объясняются постепенным нарождением очень восприимчивых субъектов, уничтожаемых этими эпидемическими взрывами.

Как бы то ни было, можно считать установленным, что долго существующие эндемические инфекции становятся все более и более легкими и что эта аттенуация ослабления их зависит от непрерывной вакцинации населения благодаря неприметному заражению и бациллоносительству всюду распространяемых возбудителей этих болезней. Возможно, что в этом ослаблении, а иногда и исчезновении эндемических болезней играет также роль естественный подбор, уничтожающий наиболее восприимчивые субъекты.

Какие же изменения происходят в организме, приобретающем иммунитет по отношению к эндемическим болезням?

Эти изменения наиболее очевидны для туберкулеза, где они и стали раньше всего известны. Неся в себе туберкулезных бактерий, хотя и не вызывающих видимого заболевания, организм тем не менее приобретает особенную чувствительность. Эта необыкновенная чувствительность обнаруживается лучше всего при помощи применения туберкулина. Введение его под кожу таким субъектам, несущим в себе туберкулезную инфекцию, вызывает тройную реакцию – местную, очаговую и общую. Две первые реакции состоят в остром воспалении: местная – на месте внесения – туберкулина и очаговая – на месте имеющихся в организме туберкулезных поражений. Общая реакция заключается в лихорадке, являющейся следствием воспаления в очагах.

Все эти явления не зависят от особых свойств туберкулина, а выражают собой вызванную туберкулезной инфекцией и свойственным ей ядом чрезмерную ранимость тканей туберкулезных. Поэтому все эти реакции могут быть также вызваны без участия туберкулина. Даже до открытия Кохом туберкулина мною была найдена чрезвычайная ранимость туберкулезных животных и людей. Так, зараженные туберкулезом морские свинки реагировали лихорадкой на ничтожные количества вибрионной вакцины, а больной субъект жестоко лихорадил от той же вакцины, переносимой без всякой реакции другими. Очевидно, что туберкулиновые реакции зависят не от свойств туберкулина, а от ранимости тканей туберкулезных. Действительно, лихорадочные реакции у туберкулезных могут вызываться не только внесением посторонних веществ, но также усиленным движением, волнением и т. п.

Такая же аллергия или повышенная ранимость тканей, так хорошо обнаруживаемая при туберкулезе, вызывается также и другими инфекциями. Реакции, сходные с туберкулиновой, были получены при соответственных болезнях с тифоидными и абортивными. Реакция Шика, являясь отрицательной у невосприимчивых, все чаще сопровождается ложно положительной у старших детей. А ложноположительная реакция указывает на аллергию к дифтерийным бактериям, обычным в неприметной вакцинации и носительству.

Повышенная чувствительность вакцинированных животных доказывается многими опытами.

Итак, следовательно, неприметная вакцинация, благодаря которой эндемические инфекции постепенно утрачивают свою силу, приобретается за счет повышающейся ранимости тканей иммунизируемых.

Для оценки значения этой ранимости следует ближе ознакомиться с ее проявлением.

Аллергические и анафилактические состояния характеризуются возможностью появления типического шока при соответственном воздействии. Шок проявляется разнообразными симптомами в различных тканях и у разных животных. Но общая для всех случаев черта состоит в выделении чрезвычайно активных веществ – гистамина и лейкотоксина. Первый влияет на гладкие мышечные волокна и вызывает расширение мельчайших и более крупных артериол; второе вещество ведет к экссудации и эмиграции лейкоцитов вследствие увеличения пористости сосудистых стенок. Эти явления лежат в основе туберкулезной и других указанных реакций.

Интересно указать, как отражается эта ранимость на жизнеспособности и устойчивости организма.

В этом отношении большой интерес представляет близко примыкающий к учению об аллергии вопрос о сенсибилизации токсинами.

Беринг первый отметил то явление, что животное, однажды получившее токсин дифтерии или столбняка, приобретает большую чувствительность к ним, чем свежие. Этот вопрос был затем подробно изучен.

Если разделить одну смертельную для свинки дозу дифтерийного токсина на тысячные доли и повторно ежедневно вводить их свинке, то она погибнет в конце 2 недель от одной восьмисотой смертельной дозы при сумме всего введенного ей токсина, составляющем только одну сотую часть одной смертельной для свежей свинки дозы.

Эта парадоксальная повышенная ранимость не передается сыворотке крови. Напротив, в этой сыворотке имеется количество антитоксина, о много раз превышающее то, которое потребно для нейтрализации смертельной для нормальной свинки дозы токсина.

Точно так же вакцинированные от дифтерии лошади реагируют на нейтральную для свежих лошадей смесь токсина с антитоксином. Вследствие этой же парадоксальной реакции иммунизированные от столбняка лошади могут погибать от ничтожных доз столбнячного токсина, имея при этом в крови количество антитоксина, достаточное для нейтрализации при впрыскивании свежим животным количества токсина, во много сотен превышающих то, которое их погубило.

Эти опыты показывают, что хотя при иммунизации животных токсинами кровь насыщается антитоксинами, но в тканях понижается сопротивляемость токсинами. Поэтому, при сравнении двух животных, имеющих одинаковое количество антитоксина в крови, но получивших их различными способами – активной и пассивной иммунизацией, наибольший иммунитет имеет то, которое иммунизировано активно. Таким образом, благодаря неприметной иммунизации, постепенно обезвреживающей эндемические заболевания, увеличивается проницаемость сосудов и ранимость клеточек людей, приобретающих иммунитет.

К каким демографическим последствиям это ведет?

При сравнении статистики смертности от различных болезней в прежние годы и теперь явственно обнаруживаются закономерные в ней перемены, а именно: неуклонно и постепенно падает смертность от инфекционных болезней и все более нарастает смертность от болезней кровеносной системы.

Так, например, у меня имеются данные изменения смертности за период от 1900 до 1924 г. от ряда болезней. При этом оказывается, что от болезней сердца смертность возросла от 150 до 200 (условная единица), от нефрита – она сначала до 1910 г. поднималась от 65 до 100, затем, к 1925 г., упала до 70 и к 1924 г. снова поднялась, но только до 75. Смертность от рака непрерывно поднимается все эти годы и от 60 в 1900 г дошла до 90 в 1924 г. Так же непрерывно поднималась смертность от апоплексии – от 30 до 50. Наконец, очень мало изменялась смертность от диабета за 24 года – от 5 до 10.