Константин Васильев - История эпидемий в России. От чумы до коронавируса

Сильнейшая эпидемия поразила Русь в 1419–1420 гг. Она опустошила Ярославль, Суздаль, Киев, Переяславль, Галич, Ростов, Кострому и другие города; не пощадила она и Москвы. К болезни присоединился ужасный голод – некому было убирать хлеб на полях: «Стояше жито на нивах пусты, жати некому… и бысть глад по великому том мору… О мало людий во всей Русской земле остася от мору и от меженины». О характере этой эпидемии сказать что-либо трудно, так как в летописях описание клинической картины совершенно отсутствует. Имея ввиду ее связь с голодом, можно предположить, что это был сыпной тиф.

В 1422 г. «глад бысть велик по всей земле Русской… и мнози людие помроша з голоду, а инии из Русии в Литву изыдоша, а инии на путех с глада и з студена помроша, бе бо зима студена велми, инии же и мертвыа скоты ядяху, и кони, и пси, и кошки, и кроты, и люди людей ядоша» [57].

В 1424 г.: «Того же лета в Немцех, и в Литве, и во Пскове, и в Новегороде, и во Твери, и на Москве, и по всей Русской земле нача мор быти железою, и охрак кровию, и умираху человеци и бысть туга и скорбь велиа по всей земли» [58]. Следовательно, эпидемия охватила не только Русь, но и Западную Европу.

Новгородская летопись под записью 1424 г. говорит о море в Карелии: «И мор бысть в Корсльской земли. Того же лета мор бысть в Новегорода железою и храк кровию» [59].

В 1425 г. также «во всех местах мор бысть велик зело… С Троицина днии мор велик бысть на Москве, а пришел от Немец в Псков, а оттоле в Новгород и до Тверь и на Москву доиде, и на всю землю Русскую» [60]. Вероятно, этот «мор» был продолжением предыдущего (1424 г.).

В 1427 г. на Руси опять был мор, но на этот раз не «железою», а «прыщем»: «Мор бысть велик во всех градех русских по всем землям, и мерли прыщем; кому умереть, ино прыщь син, и в третий день умираше, а кому живу быти, ино прыщь черлен на долго лежит дондеже выгниет. И после того мору как после потопа толико лет люди не почали жити, но маломочный и худи, и щадушнии начаша быти» [61].

Судя по этому довольно скудному описанию, дело шло не о чуме, а всего вероятнее об оспе: «прыщь син», возможно, относится к геморрагической «черной оспе». По крайней мере В. О. Губерт, специально изучавший вопрос, считает это сообщение одним из первых описаний эпидемий оспы в русских летописях [62].

Другая летопись относительно этого «мора» говорит короче, но достаточно выразительно: «Мор же велик бысть во всех градех Руских. Мерли прыщом» [63].

С 5 декабря 1442 г. и до конца лета 1443 г. в Пскове снова бушевала бубонная чума: «Мряху мужи и жены и младые дети… кому явится железа, то наскоры умираша, а почало мерети кануне Миколина дни зимняго… и мряху все лето» [64].

Эпидемии продолжали свое шествие, и с 1465 по 1467 г. в Пскове и Новгороде снова свирепствовал мор – вероятно, чума, ибо этот мор был «железою». Эпидемия 1467 г. в Новгороде известна под именем «Симеоновского мора». Названа она так потому, что для борьбы с ней «в един день» и «всем градом» была выстроена церковь «во имя Симеона – богоприимца».

Конец XV века также ознаменовался сильнейшими эпидемиями. В 1478 г.: «Бысть мор в Великом Новгороде: мряхут бо мужи и жены и малые детки, выкоплют яму одну, ино в ту яму положат 2 или 3 или 10 человек в одну яму» [65].

Подобная же эпидемия имела место в Пскове с 1486 по 1487 г.: «Того же лета бысть мор во Пскове: мряху мужи, и жены, и малые дети по пригородам и по волостем» [66]

Чтобы избавиться от мора, псковитяне «в един день» выстроили церковь, но «мор не преста», и в следующем году снова была выстроена церковь. Что эта была за болезнь, сказать трудно, так как в летописях описания болезни нет, но на основании хронологических данных можно предположить, что это была чума, занесенная из Западной Европы, где она свирепствовала в 1449, 1473 и 1482 гг.

Можно согласиться с мнением Эккермана, что «Псковская эпидемия была бубонная чума, и если наши источники ни слова не говорят о ее симптомах, то объясняется это, быть может, тем, что эта некогда столь страшная и удивительная болезнь сделалась обыкновенной, хотя и не менее опасной». Однако мы должны оговориться, что в это время в Европе уже свирепствовала загадочная болезнь, известная под именем «английской потницы». Она впервые появилась в Англии в 1483 или 1485 г. и дала 5 эпидемических волн: 1483–1485, 1506, 1516–1518, 1529–1530 и, наконец, 1551 гг.

В течение нескольких дней она охватила всю страну, а около средины сентября проникла в Лондон. Опустошения, ею произведенные, были ужасающи: 99 % больных умирало. Один автор писал, что она была «…настолько остра и ужасна, что со времени существования рода человеческого никто не запомнил ничего подобного». Эпидемия продолжалась до октября 1485 г. и затем исчезла так же внезапно, как и появилась. В 1506 (1507) г. вспыхнула новая и еще более убийственная эпидемия, а в начале июля 1518 (1516) г. – третья. Большое количество людей умирало в течение нескольких часов. Эпидемия свирепствовала в течение августа и сентября в Лондоне, откуда распространилась по всей Англии. Она унесла от 1/3 до 1/4 всего населения. В стране возникла паника. Английский король Генрих VIII, в страхе опасаясь болезни, странствовал из города в город.

Четвертая эпидемия (1529–1530) возникла в Лондоне в конце мая. Она буквально терроризировала жителей города, вся жизнь приостановилась. За короткое время болезнь унесла более 100 000 жертв. Из Лондона она перекинулась в Гамбург, оттуда в Померанию, Пруссию, Силезию, Данию, Швецию, Норвегию, Литву, Россию, Польшу, Германию. В последней особенно пострадал г. Аугсбург, где за 3 месяца было 15 000 заболеваний и 800 смертных случаев.

Пятая и последняя эпидемия вспыхнула в Англии столь же внезапно, как и первая.

Общее количество жертв – неизвестно (в Лондоне в течение нескольких дней погибло 960 человек). По Гезеру, во многих местах вымерла половина всего населения. Из заболевших выздоравливало не более 2–3 %, причем продолжительность болезни измерялась часами.

Вопрос об этиологии этого заболевания еще не разрешен. Ряд авторов (Гезер, Г. Ф. Вогралик) указывают на сходство английской потницы с гриппом. Однако нужно учесть удивительное постоянство клинической картины гриппа. Так, за два последних столетия, во время которых многократно и подробно были описаны эпидемии этой болезни, ее симптомы почти не изменились. Поэтому неожиданное появление совершенно новой формы гриппа, так резко отличающейся от всего ранее известного, а затем полное исчезновение ее труднообъяснимо.

Указаний на появление эпидемии «английской потницы» на Руси в веке в летописях обнаружить не удалось. Если же «английская потница» и была на Руси, то несколько позднее, уже в XVI веке. XV век, однако, ознаменовался появлением на Руси проказы.

Рихтер, ссылаясь на одну летопись Московского архива Министерства внутренних дел, указал, что историки упоминают в первый раз о проказе в XV столетии, «замечая при этом, что сия болезнь посетила Россию в конце 1462 года». Имеется тем не менее достаточно оснований предполагать, что проказа на Руси существовала гораздо раньше XV века. При оживленных отношениях Киевской Руси с Византией, имевших место уже в X веке, трудно допустить мысль, чтобы проказа не проникла на Русь из Византии, где она была широко распространена. Оживленные торговые и военные отношения Руси с Западной Европой также заставляют думать о более раннем появлении проказы на Руси. В Европе же болезнь эта была известна издавна. Во Франции уже около 880 г. были открыты лепрозории. Широко распространилась проказа в Европе начиная с XI века, чему способствовали передвижения огромных людских масс на Восток во время Крестовых походов. Первый из этих походов, как известно, имел место в 1096 г. С 1096 до 1291 г. – времени окончательной сдачи Иерусалима и бегства крестоносцев из Палестины, на протяжении почти 200 лет, было семь Крестовых походов. «Семь раз огромная масса людей без всяких санитарных предосторожностей передвигалась сухим путем и водой из Западной и Южной Европы в Палестину через Малую Азию и через Египет – места, в достаточной мере, пораженные проказой» (Вогралик).