Елена Мунтян - ВопреКИ. Непридуманные истории из мира глухишей

Те, у кого все хорошо, ко мне попросту не обращаются.

Тем временем малышка разыгралась, доверилась и даже позволила проводить манипуляции с процессором по устранению дискомфорта. Благо много времени на это не понадобилось. Дергающиеся веки успокоились, никакого поведенческого негатива у девочки не наблюдалось. Теперь залогом успеха адаптации ребенка ко второму ушку будет просто пребывание в двух аппаратиках все время бодрствования. Ни в коем случае нельзя убирать старый аппарат даже на непродолжительное время в надежде, что новое ухо заработает быстрее. Таким образом ей можно нанести серьезную психотравму.

Столько новостей, как в тот день, казалось, родители не слышали никогда. Их ребенок в речевом плане уже мог бы быть таким же, как слышащие сверстники. Оказывается, второе ухо не принесет ожидаемого результата в силу большого промежутка времени между операциями, максимум его возможностей – обеспечение лучшей ориентации в сложных акустических условиях. Невозможно было представить, что успех реабилитации их дочери был зарыт в естественной речевой среде и накоплении словаря на слуховой основе в спонтанном режиме, а не в условиях неадекватного применения сурдометодик для ребенка, который должен был быть самородком. Несмотря на успешность моих настроечных манипуляций, а девочка сидела довольная в двух аппаратиках и играла, родители были просто в потерянном состоянии. Я в очередной раз, в угрозу себе в плане дальнейшего сотрудничества, выступила плохим гонцом с кучей печальных новостей, вытрезвителем, так сказать, обличая виновных в том, почему Альбина по сей день не достигла уровня нормального развития.

Я оправдываю себя попыткой разбудить родителей в надежде, что ситуацию еще можно как-то спасти. Эту надежду я, конечно же, им подарила. Хотя восполнить пробелы скудного слухового словарного запаса будет практически нереально просто в силу того, что девочке уже шесть лет. И успешность, а точнее неуспешность обучения Альбины в условиях массовой школы будет основана именно на этом дефиците. И история, и география, и биология – все учебники, которые придется изучить, будут построены на изобилии незнакомых слов, которые не удалось вовремя накопить. Интереса к обучению не будет, будут пробелы. И именно сейчас, когда в запасе есть пара лет, необходимо попытаться титаническими усилиями их восполнить.

После подобных встреч я еще несколько дней несу тяжкое бремя. Меня мучит горечь сильнейшего разочарования от понимания того, что самородка загубили. К сожалению, ситуация уже непоправима, потому что в полном объеме пробелы не восполнить. Но, увековечив эту историю здесь, я уповаю, что многим подобного получится избежать.

Это нежное имя вызывает особо теплые чувства в моей душе. На мой взгляд, оно подходит далеко не каждому мальчишке: хулиганистый драчун у меня ну никак не ассоциируется с этим именем. Каждый раз перед знакомством с новым Артёмом у меня рисуется весенний образ послушного и рассудительного ребенка, успешно развивающегося, несмотря на отягощающие обстоятельства и другие нарушения. Артём Г. из Белгородской области стал очень ярким воплощением образа того самого Артёма, который рисуется в моем сознании. К примеру, ни один из моих сыновей этого имени не удостоился, вот как раз потому, что им оно не подойдет.

Родители Артёмки – молодая семейная пара из тех, что с первого класса вместе и на всю жизнь. Мой опыт красноречиво показывает, что страшный диагноз, приходящий в семью с ребенком, способен навсегда ее разрушить, но и противоположные случаи нередки – сплотить супругов до гробовой доски, и никакие невзгоды больше не смогут поколебать эту семейную гармонию. Именно так благополучно сложилось в семье Г.

Артём был желанным ребенком, беременность и роды прошли без особенностей, но уже в роддоме маме намекнули о том, что скрининг по слуху не пройден. Медсестры в отделении рассказали, что это еще не означает глухоту, необходимо повторить скрининг в месяц, и картина может измениться. И через месяц картина изменилась, и Иру, маму Артёма, отправили домой, успокоив, что у сына со слухом полный порядок. В течение следующего месяца мама еще пять раз обращалась к специалистам для проведения повторного обследования, но ей уже накручивали у виска и раз за разом отправляли домой с просьбой угомониться, ведь, на их взгляд, слух был в норме.

Страшный диагноз, приходящий в семью с ребенком, способен навсегда ее разрушить.

Примерно к полутора годам Ира собралась с силами и отправилась с семьей в Воронежскую областную больницу для проведения комплексного обследования слуха, где и получила подтверждение своим страшным опасениям, что ее малыш не слышит. Долгие месяцы сомнений почти убедили Иру в том, что Артём глухой, и поступившие доказательства уберегли ее от шока. На тот момент внимательная мама знала, что нужно будет сделать, если вдруг на их семейном небосклоне прогремит гром и прорычит «Ггггглухотааа».

В год и десять месяцев малышу провели первую операцию кохлеарной имплантации. В скором времени по инициативе бдительной мамы парень незамедлительно поступил на реабилитацию. Артёмка выглядел как типичный самородок с мотивированными родителями, где априори все должно быть хорошо.

Когда семья через благотворительный фонд собирала средства на оплату слухоречевой реабилитации, их пригласили в утреннее шоу на одном из центральных ТВ-каналов. Часто бывает, что журналисты искаженно доносят информацию, суть неясна. Этот пример не стал исключением, и картина выглядела так: Ира сказала пару предложений, смысл которых заключался в том, что на тот момент мальчик недослышал и нужны реабилитационные мероприятия, чтобы он стал слышать хорошо, тогда он научится говорить. На следующий курс я с нетерпением ждала Иру, чтобы пояснить ей, что смысл реабилитации заключается в ином, а слышит Артём уже очень хорошо, что позволяет развивать речь, чем мы и занимаемся. Я чувствовала вину, что недодала семье важной и крайне необходимой информации. Мама, которая была внимательной, бдительной и исполнительной, с голубого экрана рассуждала по-дилетантски… Стыдно мне тогда было. Пробел восполнили уже в следующую встречу. Ира стала намного увереннее в себе, следов сильной тревоги уже не наблюдалось, она шла к своей цели. Так как это был один из центральных каналов, и смысл сбора особо не сбил с ног жертвователей, все откликнулись и здорово помогли Артёмке, оплатив несколько курсов слухоречевой реабилитации.

Прошло около года после первой операции, и Ира серьезно задумалась об имплантации второго уха. Она обратилась ко мне за советом, для второй операции было необходимо подобрать нужный промежуток времени. На тот момент Тёма хорошо копил словарь на слух, мотивированно пытался пользоваться зачатками устной речи, качество звукопроизношения было откровенно нехорошим, но в три года и у слышащих детей оно не бывает идеальным, потому поводов для беспокойства не было, равно как и препятствий для проведения второй имплантации.