Татьяна Попова - Очерки о гомеопатии (Записки врача гомеопата)

В июне 1982 г. в Москве состоялся специальный симпозиум, посвященный дигиталисной терапии. Журнал «Терапевтический архив» (1982.— № 8, с. 153) дает такой комментарий: «В целом симпозиум «Повторная оценка дигиталиса» показал, что несмотря на почти двухсотлетнюю практику применения дигиталисовых препаратов многие стороны стратегии и тактики лечения сердечными гликозидами остаются недостаточно изученными. Многое еще требует тщательного анализа…

Необходимы дальнейшие экспериментальные и клинические исследования этой весьма эффективной и все еще остающейся «загадочной» группы сердечных гликозидов».

Представители нового терапевтического направления — гомеопатии, и прежде всего Ганеман, также не сразу прониклись интересом к наперстянке, потому что даже испытания ее в относительно небольших дозах давали противоречивые сведения. Очевидно, за счет значительного расхождения чувствительности людей к этому лекарственному веществу. (Так, в последнее время выяснено, что люди преклонного возраста и мужчины более чувствительны к наперстянке).

Недооценка вариантов чувствительности у разных людей к лекарственным веществам может вести не только к неудачному лечению, но и к более трагическим событиям. Как иллюстрацию мне хочется привести маленькую историю, почерпнутую из сборника речей судебных ораторов Франции XIX в. В одном из судебных дел обвиняемым фигурирует врач-гомеопат. Доктору медицины Поммере инкриминировалось отравление тещи Серафимы Дебюзи и бывшей любовницы Юлии Пов. Обвинение базировалось на том, что он мог быть заинтересован в смерти этих женщин и что у него в квартире были найдены ядовитые вещества.

Защитник Поммере привел веские доказательства в пользу подзащитного, вследствие чего вердиктом присяжных последний был оправдан по обвинению в убийстве тещи, но признан безусловно виновным в отравлении любовницы. Роковым для врача стало заключение медицинской экспертизы, утверждавшей, что госпожа Пов умерла отравленной и что весьма вероятная причина смерти — дигиталин. А среди ядов, хранившихся в доме обвиняемого, дигиталин был обнаружен. И хотя прямых доказательств, что лицом, давшим Пов дигиталин, был Поммере, не было, суд приговорил его к смертной казни.

Дигиталин в ту пору считали главным действующим началом наперстянки, а описание страданий погибшей было похоже на отравление им: тошнота, неукротимая рвота, коликообразные боли в животе, понос, одышка, озноб, цианоз.

Профессиональное чутье вело адвоката по логичному пути: его интересовало состояние здоровья умершей до трагических событий, и он выясняет некоторые важные обстоятельства из показаний свидетелей. «Молодая женщина… страдала сердцебиением… Сердце замирало так, что она едва переводила дух». Чем же ее лечили? В период с 13 июля по 16 ноября среди прочих мы находим следующие рекомендации: питье с некоторым количеством дигиталина и спиртовой настойкой наперстянки; водный раствор наперстянки с указанием, как его приготовить (24 часа продержать свежий лист наперстянки в графине свежей холодной воды, принимая каждый раз по чашке, выпить раствор в продолжение следующего дня. В область сердца утром и вечером, употребляя каждый раз по 20 г, втирать спиртовую настойку той же травы).

Но от лечения больной не становилось лучше, и в период, более близкий по времени к трагическому финалу, судя по ее внешности, можно предположить хроническую дигиталисную интоксикацию: за несколько дней до того она страдала очень сильным сердцебиением; говорила также о болях в желудке и о том, что в течение 48 часов не вставала с постели; бросалось в глаза возбужденное состояние и багровый цвет губ.

Видимо, врачи, столь щедро прописывавшие своей пациентке дигиталис, не были знакомы с коварством этого сильнодействующего препарата и не учитывали ни кумуляции, ни возможности повышенной к нему чувствительности отдельных людей. Лекарство могло способствовать хроническому отравлению, приведшему больную 17 ноября 1863 года к смерти. А дигиталин из запасов доктора Поммере мог быть ни при чем.

Гомеопатический препарат дигиталис приготовляют из листьев наперстянки пурпурной, собранных до цветения растения. Малые дозы обеспечивают безопасность его применения, а кроме того, делают возможным более широкое использование. При изучении действия на организм и создании лекарственного патогенеза учитывают всю симптоматику, вызываемую лекарством. Вот почему английский врач-гомеопат Р. Юз еще в 70-е годы прошлого века писал, что дигиталис оказывает значительно более широкое влияние; утилизируя его, гомеопатическая терапия успела оказать немало услуг страждущему человечеству. Тогда же в своих лекциях он уже указывал, что под влиянием дигиталиса зрение подвергается замечательному влиянию: окраска предметов изменяется — они кажутся синими, желтыми или зелеными, все лица предстают смертельно бледными. Кстати, вспомним интересный пример. В последние годы жизни Ван Гог явно предпочитал желто-зеленый колорит в своих работах. Это расценивали как прихоть художника, который вправе изображать мир в наиболее эффектном с его точки зрения виде. Несколько портретов его лечащего врача того времени написаны в тех же тонах. В углу многих полотен — желтый цветок наперстянки. Эта маленькая деталь, видимо, и натолкнула кого-то на раздумья над цветовой тональностью полотен Ван Гога. Ведь у произрастающей в Европе наперстянки, которую использовали в то время, цветы темно-красные. Сама причина изображения растения крылась в том, что оно было постоянным лекарством художника в последние два года его жизни. Так что вполне естественно было заподозрить: колорит тех лет картин Ван Гога — не случайность или фантазия, а следствие побочного действия дигиталиса. Узнав об этом, я подумала, что если бы лечащий врач художника знал об этом и снизил дозу препарата, то к его пациенту вернулось бы нормальное зрение. А может быть, передозировка дигиталиса сказывалась и на работе других органов и систем.

(Дж. Паттерсон. Палитра Ван Гога)

Латинское название чистотела большого — Chelidonium majus L. (семейство маковые — Papavera-сеае) происходит от греческого «хелидон» — ласточка. Ласточка лечила ослепших птенцов его соком — гласит одна из версий.