Алексей Фалеев - АнтиМалахов. Система оздоровления: За?, Против?

Взрослые были единодушны: первому они «впаяли на полную катушку», второму — простили все и вообще никак не наказали. Тот подросток, который выбрал «роль жертвы» и продемонстрировал страдание, был единогласно оправдан.

Ребенок привыкает к этой «роли жертвы» и начинает с ее помощью манипулировать взрослыми. Ребенок заплакал, пожаловался на учительницу или ребят во дворе и добился того, что его приласкала мама, погладила по голове. Увидев новую игрушку в магазине, ребенок начинает куксить губы, глаза наливаются слезами, и сердобольная бабушка достает кошелек с последней пенсией и покупает эту игрушку, которая будет уже через пару часов сломана. Вырастая, ребенок учится использовать страдания, как средство нападения, как хлыст для близких: «Мама, посмотри, что ты сделала с моей жизнью!», или мужу: «Я столько на тебя потратила сил, я так страдала, а ты!…»

Наши страдания — это всего лишь роль «жертвы», к которой мы привыкли с самого детства. Но что хуже всего, мы настолько вживаемся в эту роль «страдальца», что мир действительно начинает восприниматься нами подобным образом. Постепенно мы начинаем терять способность отличать — где наигранное страдание, а где фактическое, и в результате находимся в состоянии постоянной жалости к себе. Мы упиваемся своим страданием, оно становится ярким переживанием, страстным чувством.

Мы жалуемся всем и каждому на свою жизнь, часами готовы рассказывать о том, как тяжела и драматична наша жизнь, и в итоге страдаем еще больше.

Мы попали на крючок иллюзии страдания.

Мы стали профессиональными актерами, изображающими страдание на сцене собственной жизни. Но мы не замечаем собственной игры только потому, что верим в иллюзию страдания. Игра стала нашей второй натурой.

Мы настойчиво ищем внимания и поддержки, но при этом любое внимание и любая поддержка нам кажется недостаточной. Больше того, чаще все выглядит еще парадоксальнее — мы буквально купаемся во внимании и поддержке, и, тем не менее, все равно уверены, что «никому не нужны». Мы ведем себя как скупец, сидящий на мешке с золотом и говорящий: «мне мало… Мне Мало! больше… Больше!»

Страдания без элемента актерства не бывает. А актеру всегда нужна публика. Но т. к. окружающие нас люди со временем перестают нас понимать и нам сочувствовать, то этой публикой становимся мы сами.

Страдание — это сострадание самому себе. Своим страданием мы сами себе в чем-то потакаем.

На самом деле за любым страданием может быть скрыты всего три вещи: страх, упрек самому себе и боль.

Это единственная основа, на которой и рождается страдание.

Когда мы страдаем о будущем, за этим скрыт страх. Ребенок совершил проступок, боится наказания и страдает от этого. Взрослый вложил деньги в Forex, боится их потерять и страдает от этого. Юноше предстоит выступление перед экзаменационной комиссией, он боится этого и страдает. Но мы уже знаем, как надо бороться со страхом, страдать по этому поводу совершенно не стоит. Страх есть страх, и его нужно просто преодолеть, а не страдать по этому поводу.

Когда мы страдаем о прошлом, за этим скрыта наша прошлая ошибка или глупость, за которую мы себя и упрекаем. Когда-то мы совершили ошибку, теперь пожинаем неприятные последствия этой ошибки и никак не можем с этим примириться. Вот в этом все и дело. Как только мы признаем свою ошибку и примем на себя ответственность за нее, так тут же всякие страдания сами собой исчезнут. Страдать в этом случае смысла нет, нужно признаться себе в том, что когда-то мы совершили глупость.

Когда мы страдаем о настоящем, за этим скрыта наша боль — физическая или душевная. Но боль — это боль, ее надо просто пережить спокойно и с достоинством. Прожить всю жизнь без боли невозможно, но увеличивать боль и драматизировать ее — это просто нелепо. Боль надо просто перетерпеть.

За любым нашим страданием стоит или страх, или упрек, или боль. Страдание — это всего лишь покрывало, за которым мы прячемся от реальности, прикрываясь иллюзорным романтизмом слов: «Я не понят!», «Я не оценен!», «Я несчастен!». Страдание приносит нам огромный вред тем, что потакает нашему страху, скрывает наши ошибки и усиливает нашу боль.

Ну а раз так, раз роль «страдальца» вполне способна испортить нам жизнь, то надо что-то с этим делать. Опять обратимся к опыту А.В. Курпатова:

1) Нужно понять, что же стоит именно за нашим страданием — страх, ошибка в прошлом или боль. Как только источник страдания найден, то весь романтический налет мгновенно улетучивается. Иллюзия страдания сама собой покидает нас. Теперь мы перестаем прятаться от реальности, и начинаем смотреть на жизнь спокойно, уверенно и с достоинством.

2) Страдание невозможно без жалости к самому себе. Чаще всего это жалость принимает трагикомические формы и превращается в жалость к самим себе по тому случаю, что нас никому не жалко. Как только мы перестанем себя жалеть, то и о страдании можно забыть. Не нужно унижать себя жалостью.

3) Если мы сетуем на то, что «никому не нужны», то будет логичным спросить себя, а в каком качестве я хочу быть другим нужным? И тогда вдруг нам откроется простая истина — люди, если что-то и ищут в другом человеке, то поддержку.

Люди нужны друг другу сильными — это золотое правило отношений.

Я говорю не про физическую силу, а про то, что неизмеримо важнее — силу психологическую. Только человек, полный оптимизма и внутренней силы, нужен всем.

Яркий пример таких людей — «святые старцы». К ним ехали за тридевять земель, и даже не для того, чтобы поговорить, а хотя бы помолчать рядом с ними.

Только люди, готовые нести эмоциональную поддержку другому человеку, ободряющие другого человека и тоже делающие его сильным — такие люди нужны всем всегда и везде.

Четвертая и последняя иллюзия, которую нам то и дело преподносит сознание — это иллюзия взаимопонимания.

Суть этой иллюзии в том, что нам кажется, что другие люди должны нас понимать так же хорошо, как и мы понимаем сами себя. Нам хочется, чтобы люди согласились с нашим мнением и стали думать так же, как мы.

Иллюзия того, что нас все понимают, возникает буквально с пеленок, когда малыш своим криком эффективно управляет поведением матери: крик — она меняет ему подгузники; крик — она дает ему бутылочку с водой; крик — она покачает или споет песенку.

Именно это взаимопонимание между матерью и ребенком и вырастает потом в гигантскую иллюзию того, что нас все всегда могут понять, если захотят. Просто они по какой-то причине не хотят. И нас это ужасно злит. «Почему меня никто не понимает!» — в отчаянии восклицаем мы, считая при этом, что сами-то мы их всех полностью понимаем.