Борис Нахапетов - Врачебные тайны дома Романовых

12 августа 1740 г. внучка царя Ивана Алексеевича Анна Леопольдовна родила сына, который был объявлен наследником русского престола. После смерти императрицы Анны Иоанновны и обнародования её духовного завещания все присягнули новому императору Иоанну VI Антоновичу. Младенца торжественно перевезли в Зимний дворец: впереди шёл эскадрон гвардии, за ним несли кресло с кормилицей и царственным ребёнком. Но «правление» нового императора длилось очень недолго — в ночь на 25 ноября 1741 г. он был свергнут с трона дочерью Петра I Елизаветой Петровной. Сначала экс-император вместе с родителями был отправлен в Холмогоры, но затем отделён от них и посажен в Шлиссельбургскую крепость, где в 1764 г., двадцати четырёх лет от роду, был убит стражей при неудачной попытке его освобождения неким Василием Мировичем. От периода правления императора Ивана Антоновича остался любопытный документ, имеющий важное значение для историков медицины, — «Краткое наставление определённым при Его Императорском Величестве лейб-медикусам», утверждённое правительницей Анной Леопольдовной 5 ноября 1740 г. В нём говорилось:

«К сему управлению две персоны определяются, а именно архиатер Фишер первым, а доктор Рибейра Санхец вторым лейб-медикусом, за что им годового жалованья каждому по 3000 рублей, окроме свободной квартиры, стола и экипажу, определено. Их должность и труды главнейше в том состоят, чтобы Его Императорского Величества высочайшую особу пользовать и о соблюдении дражайшего оного здравия по крайнейшей возможности и лучшему разумению и совести попечение прилагать, причём к достижению столь лучшим успехом такого намерения будет:

1. Чтобы помянутым обоим лейб-медикусам во всём, еже до состояния Его Императорского Величества здравия касается, всегда согласно поступать и ничего, окроме, что наперёд между ними общим советом положено, не предпринимать и потому

2. Посещение Его Императорского Величества, сколько возможно обоим совокупно отправлять или же, по последней мере, ежели когда один из них к Государю пойдёт, то о том другому, как он Его Императорского Величества состояние изобрёл, тотчас сообщать, а одному и собою никогда ничего не распоряжать, но по содержанию первого пункта о всём обще советовать, и обоим общий исправный журнал о состоянии Его Императорского Величества ежедневно держать и такой журнал в особом месте, чтоб каждому из них оный находить можно, хранить.

3. Ежели Его Императорскому Величеству (от чего Боже всегда милостиво сохрани!) какая немощь случилась, которая порядочного лечения востребовала б, тогда надлежит и доктора Аззарития к тому пригласить и о употребляемых способах и лекарствах такожде с ним советовать и в таких случаях ему держанной журнал сообщать. Такоже в прочем.

4. Обоим лейб-медикусам с приглашением оного Аззарития и ещё других искусных медикусов отныне распорядок, каким образом императорскую особу и состояние здравия оного пользовать и как в том поступать, точнейше наблюдено было, установить и впредь надлежайше оный исполнять.

5. Окроме Высочайшего Его Императорского Величества особы имеют они и о обоих Их Высочеств Императорских родителей (то есть отца — принца Брауншвейг-Беверн-Люнебургского Антона Ульриха и матери — правительницы Анны Леопольдовны. — Б.Н. ), как часто и каким образом они того востребуют пользовать.

6. Такожде надлежит им определённым при Его Императорском Величестве и для услужения оному женский пол во всяких случаях наилучше и со всяким прилежанием толь наипаче пользовать; ибо и соблюдение дражайшего Его Императорского Величества здравия, и консервация сих для услужения и призору оного определённых персон зело потребна.

7. Ежели при сём их управлении ещё излишнее время будет, окроме двора и партикулярных немощных пользовать, то им сие право всегда, сколько оное без упущения их главной должности учиниться может, ныне, как и прежде, позволяется, однако ж надлежит им от всех таких домов, где болезни, которые каким-либо образом заразительны быть могут, особливо же воспа и оной подобные находятся, тщательно удерживаться, и также свои патрикулярные лечения, дабы оными не вельми во упражнении быть, не далее как на таких персон, как действительно в службе Его Императорского Величества обретаются, распространять».

Следует сказать несколько слов об упоминаемом в «Наставлении» докторе Аззарити и, который, как указывалось выше, принимал участие в лечении последней болезни Петра I.

Иоанн Арунций Аззарити родился в Апулии (Италии), учился в Падуанском университете, где получил диплом доктора медицины. По рекомендации Саввы Рагузинского в 1721 г. был принят Петром I на русскую службу и назначен сперва при Петербургском гошпитале преподавать анатомию подлекарям, а в 1733 г. был определён на должность генерал-штаб-доктора в действующую армию с жалованьем 700 рублей в год. Через три года получил прибавку к жалованью в 100 рублей. В 1738 г. из-за конфликта с Медицинской канцелярией по поводу якобы недостаточности закупок в Китае ревеня, считавшегося в то время главным медикаментом, был отрешён от должности и с него был сделан вычет в 123 рубля. 27 июля 1742 г. Аззарити, возможно, в результате придворных интриг между фаворитами Минихом и Бироном был «под арестом» послан в Москву, но уже 14 декабря был освобождён. Живя в Москве, с успехом занимался врачебной практикой вплоть до самой смерти в 1747 г.

О состоянии здоровья мальчика Иоанна достоверных сведений почти не сохранилось. Известен рапорт барона Корфа на имя императрицы от 10 августа 1744 г. о том, что по приезде в Раненбург он нашёл ребёнка «больным от дурного качества питья». История сохранила фамилию врача, осуществлявшего медицинское обслуживание Брауншвейгской фамилии, — штаб-хирург Манзей. Лейб-медик императрицы Елизаветы Петровны Лесток авторитетно говорил в феврале 1742 г. французскому посланнику Шетарди, что Иван мал не по возрасту и что он «должен неминуемо умереть при первом несерьёзном нездоровье».

О болезнях экс-императора в бытность его узником в Холмогорах также известно немногое. В восемь лет он перенёс корь и оспу. Комендант, видя всю тяжесть его состояния, запросил Петербург, можно ли допустить к ребёнку врача, а если будет умирать, то и священника. Ответ был: допустить можно, но только монаха и только в последний час для приобщения Святых Тайн. В переписке охранников с Кабинетом императрицы отражены случаи частых его недомоганий без конкретной расшифровки их сути. Видимо, правительство рассчитывало, что слабый и болезненный мальчик не вынесет тягот заключения и умрёт «своей смертью». Однако генотип ребёнка оказался сильнее жизненных невзгод.