Эллен Шелл - Голодный ген

Ни один из авторов «догенетического» периода не имел ни малейшего представления, почему лошади рождают только и именно лошадей, а гуси — гусей и по какой причине единокровные братья и сестры похожи друг на друга. Но было очевидным, что рост мужчины или цвет волос женщины определяются не личным характером индивидуума, а соотносятся с соответствующими особенностями его родителей. Флеминг полагал, что склонность к тучности тоже имеет наследственное происхождение, и в этом суждении опережал своих современников. К тому же у него было достаточно здравого смысла, чтобы признать: патологическое ожирение является не внешним проявлением грешной внутренней сути, а болезнью. «Тучность, — писал Флеминг, — недуг, требующий врачевания, ибо он весьма затрудняет осуществление важнейших жизненных отправлений, укорачивает земной срок и мостит жизненный путь булыжниками опасностей».

Флеминг поведал нам историю 45-летнего врача, джентльмена среднего роста, который, веся около 136 кг, мог самостоятельно пройти пешком не более 400 м. Не в силах совершать ежедневные обходы пациентов, несчастный имел вполне реальный шанс расстаться со своей врачебной практикой. Флеминг взялся ему помочь, но не предложил ни голодания, ни усиленных физических нагрузок: «Привычка к обильной пище и питью так глубоко укоренилась, что вряд ли может быть побеждена. Богатый стол, тонкий вкус и хорошая компания — искусители, которые порой сильней слабой человеческой натуры». Иными словами, бесполезно и даже опасно идти против природы. Вместо этого доктор предписал своему подопечному ежедневно принимать одну четверть унции (7 г) кастильского супа, [10] Кастильский суп — чесночный суп с поджаренным хлебом, яйцом и молотым красным перцем. — Пер. разведенного в половине чашки воды. Сколь ни удивительно, тучный пациент похудел за «два или три месяца» примерно на 13,5 кг, его здоровье значительно улучшилось, и практика оказалась вне опасности. Флеминг с удовольствием сообщает об этом успехе, но, будучи серьезным ученым, сохраняет определенную осторожность: «Можно предположить, что и в других сходных случаях такое лечение даст подобный эффект, но для уверенности необходимы широкие исследования, которые пока, насколько я знаю, не проводились». Доподлинно неизвестно, взялся ли кто-нибудь за них. Видимо, нет: причины ожирения и способы борьбы с ним продолжали оставаться головоломкой для европейских медиков и порождать споры, тем более многочисленные, что не на всех толстяков груз собственного веса действовал одинаково. Например, фойе Лондонского медицинского общества в Кавендиш-Парке украшено портретом Даниеля Ламберта, который скончался в 1809 г., через несколько месяцев после собственного сорокалетия. Он весил 334,7 кг, но при этом до самой смерти прекрасно себя чувствовал и отличался веселым нравом.

Научный интерес к ожирению (или «полисаркии», как его тогда называли: от греческих poly — «много» и sarkos — «мясо») продолжал расти и в XIX веке. Временами возникала надежда на то, что уровень веса можно контролировать, а от его избытка избавляться. В 1829 г. хирург Уильям Уодд опубликовал работу «Рассуждения на тему тучности, или Очертания худобы», в которой приписывал ожирение «чрезмерному потаканию аппетиту». В отличие от Флеминга, он считал, что такую склонность можно победить волевым усилием. (Вероятно, не всегда: сам Уодд всю жизнь оставался мужчиной необыкновенно полным.) Главная идея Уодда — «употребление пищи с небольшим содержанием питательных веществ» — заимствована из трудов знаменитого немецкого химика-органика барона Юстуса фон Либиха, пионера физиологической химии. Увлекаясь растениеводством, он убедительно доказал: развитие растений зависит от наличия конкретных питательных веществ, а именно азота, калия и фосфора; присутствие этих элементов в почве — главное условие для нормального роста. Помимо того, Либих предположил, что жизнедеятельность человеческого организма регулируется процессами окисления, и одним из первых начал рассчитывать калорийность пищи. Вывод его был таков: «Для образования подкожного жира необходимо усвоение гораздо большего количества питательных веществ, чем для дыхания». По Либиху, жиры и углеводы используются телом в качестве топлива, а белок служит в основном для построения и обновления мышечной массы. Воплощая свои идеи в практику, он создал два, как мы сказали бы теперь, сбалансированных коммерческих продукта — детское питание Либиха, рекламировавшееся как заменитель грудного молока, и мясной экстракт Либиха, который призван был обеспечить организму более рациональное функционирование.

Несколько позже французский физиолог Клод Бернар уточнил соображения Либиха: белки тоже могут служить топливом, предположил он, превращаясь в липиды и откладываясь в жировой запас. Справедливости ради отметим, что родоначальником этой мысли нужно считать немецкого исследователя Карла Фойта, высказавшего ее еще в 1869 г., но тогда она, обогнавшая свое время, была решительно отвергнута коллегами Фойта. Белок превращается в жир?! Должно быть, и золото можно спрясть изо льна! На годы теория Фойта оказалась предметом насмешек в научных кругах, пока в начале XX века не получила экспериментального подтверждения.

Вернемся немного назад. Мысли Либиха, пусть и не совсем точные, дали толчок к развитию низкоуглеводных и высокобелковых диет, столь популярных сегодня. Чуть ли не первая из них была предписана в 1862 г. британским хирургом Уильямом Гарвеем (полным тезкой великого физиолога) Уильяму Бантингу, владельцу похоронного бюро, широко известного в Лондоне; именно ему было доверено, кстати, предать земле прах герцога Веллингтона. В молодости Бантинг отличался худобой и стройностью, но к зрелому возрасту так растолстел, что опасался сходить с лестницы лицом вперед: раблезианский живот, казалось ему, перевесит, и тогда падение вниз головой неминуемо. Несчастный деятель сферы ритуальных услуг обратился за помощью к Гарвею, с которым был дружен. Тот незадолго до того ознакомился, находясь в Париже, с докладом о выработке печенью глюкозы и применении «сахаристо-мучнистого питания» для откармливания животных на фермах. Из этой лекции Гарвей справедливо заключил, что если высокоуглеводная диета способствует нарастанию веса, то высокобелковая и низкоуглеводная, напротив, должна приводить к похуданию. Он предложил Бантингу ограничить рацион мясом и небольшим количеством фруктов, причем посоветовал обильно запивать еду спиртным. Похоронных дел мастер принял рекомендации и сбросил около 16 кг за 38 недель.

Бантинг до такой степени был потрясен результатами, что написал и издал брошюру «Письмо о тучности, адресованное обществу», в которой, в частности, провозглашал: «Среди напастей, уготованных человечеству, нет более зловредной, чем ожирение». Мясо-фруктово-алкогольная диета, спасающая от «коварного, наводящего ужас врага», пришлась ему по душе; Бантинг призывал присоединиться к ней всех, «для кого завязывание шнурков на ботинках стало пыткой». Предложенный режим питания приобрел большое распространение в кругу располневших джентльменов. В самом деле, кому повредят два-три ежедневных стакана хорошего красного вина, хереса или мадеры в совокупности с бокалом грога и «полной столовой ложкой спирта для смягчения черствости гренков», подаваемых к столу взамен запрещенного хлеба? Автор сразу же распространил среди страждущих 2,5 тыс. экземпляров своей брошюры, а к моменту его смерти, в 1878 г., разошлось уже более 60 тыс. копий по цене 6 пенсов каждая. Благодаря всему этому в Англии общепринятым синонимом диеты стало словечко «бантингизм», а человека, худеющего по такой методе, называли «бант». Как видим, «Письмо» отлично пропагандировало низкоуглеводный и высокобелковый режим питания, столь широко распространенный сегодня.