Гавриил Илизаров - Октябрь в моей судьбе

Иной раз читаю о себе: «Доктор Илизаров вылечит любого, он может все».

Но это — большое преувеличение. Нет такого доктора. Есть прежде всего целеустремленность в работе, так необходимая каждому, кто стремится жизнь свою прожить не зря.

Есть выбор и стремление к одной лишь цели и самоограничение в остальном. Я совершенно не понимаю людей, стремящихся увлечься всем и сразу.

Разнообразие в увлечениях ведет к дилетантизму и в своей профессии. Жизнь жестоко наказывает таких людей, они обречены быть неудачниками.

Неправда, что «все профессии хороши». Да, нет плохих профессий в том смысле, что каждая из них нужна, полезна обществу в целом, но у данного конкретного человека должна быть одна, его профессия, которая обязательно раскроет этого человека, если, конечно, он сумеет найти свое призвание.

Мне говорили: вы счастливый человек, потому что у вас есть призвание, а как быть тому, у кого нет его? Неверно, что есть люди без призвания. Каждый на что-то хорошее способен. Просто одного воспитатели разбудили, у другого не было рядом таких воспитателей. Один умеет удивляться, на других, увы, нечто неожиданное, непонятное впечатления не производит, в чем также виноваты прежде всего наставники, окружение. Но ведь именно с удивления (помните, как я удивился искусству фельдшера, вылечившего меня после отравления грушами?!) — и я в этом глубоко убежден — начинается выбор профессии. С удивления и усидчивости. Да, с обыкновенной усидчивости, когда тебя так и подмывает отложить в сторону задачник, закрыть на ключ лабораторию и помчаться на прогулку…

Сам я никогда не отвлекался на всяческие мимолетные удовольствия, хотя, признаюсь, соблазн, особенно в молодости, был велик. Родители, а потом педагоги в школе и институте приучили меня считать главным в жизни труд, но никак не потеху.

Иные сверстники посмеивались надо мной. Но скажите, кто сейчас «на коне»: они или я? Будем же всегда помнить Гераклита: «Если многознайство бесполезно, то праздность просто разрушительна».

Трудолюбие, как и усидчивость, необходимо каждому, в любой профессии. Но трудолюбие — это не просто радость труда. Это, прежде всего, стремление к тому, чтобы от работы твоей была польза людям. Убежден: трудолюбие — категория социальная. В социалистическом обществе совершенно нетерпимы «трудолюбивые бездельники», которые расходуют энергию на труд, не нужный обществу. Признаться, и в коллективе нашего института попадались такие, но ни один не прижился. У нас сможет работать только тот, кто не умеет тратить время бесплодно. Не однажды повторял все это своим ученикам, в газетных статьях, интервью и рад, что могу еще раз сказать о том же, обращаясь прежде всего к молодежи.

И еще. Иные считают: большое открытие — удел исключительных личностей. Неправда. И кто-кто, а уж я знаю, что это совсем не так. Открытие приходит к целеустремленным, трудолюбивым, и обязательно смелым. Смелым в том смысле, чтобы постоянно искать новое. Конечно, не каждому дано найти новое, но стараться должны все, ибо кто заранее уверен, что он найдет… Поэтому в КНИИЭКОТе все научные сотрудники, инженеры, лаборанты в постоянном, нарастающем поиске, и поэтому так много у нас изобретений, рационализаторских предложений, и так успешно защищают наши специалисты диссертации на соискание званий кандидатов и докторов наук.

Сегодня в КНИИЭКОТе много энтузиастов, искателей. И каждый своими, может быть и незаметными пока, работами ищет место в науке, двигает ее вперед. Я уверен: в науке не должно быть монополии. Иначе невозможен прогресс. Но в то же время мы должны самым решительным образом бороться с такими еще распространенными явлениями, как необъективность и научный паразитизм.

К сожалению, мне при ходи лось сталкиваться не только с необъективным отношением к себе людей, которые маскировали свое «непонимание» проблемы различного рода инструкциями и оговорками.

До сих пор помню одну из публикаций журнала «Ортопедия, травматология, протезирование», в которой ее незадачливый автор знакомил с методами лечения больных, разработанными в Кургане, так, словно разработал их он сам.

Беспрецедентным считаю случай с приезжавшим к нам на практику итальянским хирургом Спинелли, между прочим, учеником уже упоминавшегося мной профессора Монтичелли, так долго не верившего в достижения курганской школы ортопедии и травматологии. Так вот Спинелли по возвращении к себе домой, выступив по римскому телевидению и рассказав о методе чрескостного остеосинтеза, а также показав сделанные им в КНИИЭКОТе с нашего разрешения снимки и слайды, выдал все это за собственное открытие. И в духе «лучших традиций» западного образа жизни тут же пригласил всех нуждающихся в ортопедическом лечении к себе в клинику, где он, Спинелли, будет лечить их по новому, названному им своим методу. Мне рассказывали, что отбою от больных у ловкача не было, деньги он начал выколачивать во все увеличивающихся размерах, благо, такса была им установлена, как на все, что относится на Западе к медицине, совсем не маленькая. Так продолжалось до поры, до времени, пока, наконец, итальянка, чей родственник вылечился у нас в Кургане, не уличила оборотистого жулика в обмане. Пришлось Спинелли, а заодно и его «наставникам», извиняться.

Научный паразитизм, как и любая непорядочность, безнравствен. А безнравственность в любом ее выражении — враг прогресса. И не слишком ли мы порой снисходительны по отношению к подобным фактам? Между прочим, в одну из итальянских поездок видел я Спинелли, не заметив, однако, на его челе ни тени раскаяния или хотя бы смущения. Может быть, так принято в «свободном мире»…

Мне, врачу, всегда претят непорядочность, нахальство, неискренность. Такие люди способны предать больного. А что может быть аморальнее предательства интересов тех, кто обращается к тебе за помощью!

Среди тех, чья жизнь всегда служила и служит мне путеводным примером, — Николай Иванович Пирогов, великий русский хирург. Он был скромен, как все люди большого дела. Он поистине горел на работе, целиком отдавал себя ради спасения жизни человеческой. Он сделал очень многое для развития здравоохранения и науки, и его имя золотыми буквами записано в историю мировой медицины.

Пирогов — из тех ученых, чьи открытия были честными, успех — достойным самого высокого уважения.

Когда мы решали, какой же быть эмблеме нашего института, то в поисках идеи остановились на одной, очень яркой мысли Николая Ивановича.

— Если вы глубоко убеждены, — говорил Пирогов, обращаясь к молодым своим коллегам, — что деятельность ваша полезна, тогда никого не спрашиваясь верьте себе, и ваши труды будут именно теми, чего вы хотите…