Юрген Торвальд - Империя хирургов

Одиннадцатого июля появился официальный доклад немецких врачей. Его венчал заголовок: «Болезнь кайзера Фридриха III, данные из официальных источников». Тогда Маккензи снова улыбнулась удача. Немецкие врачи, и прежде всего Герхардт и Бергман, – без всякой нужды – вступили в активную полемику с Маккензи и увлеклись нападками на него, что противоречило принципам объективности. По-человечески их можно было понять. Но это стало отговоркой для всех газет, журналистов и врачей, в течение года безоговорочно поддерживавших Маккензи и теперь оказавшихся в неудобном положении, чтобы продолжать защищать английского врача, и способом по крайней мере частично спасти свою репутацию. Если Маккензи даже и пришлось бы столкнуться с какими-либо неудобными фактами, он был застрахован от полного фиаско.

Но как раз тогда во всей полноте проявилась его беззастенчивая, бесстрашная натура. Вначале он пытался, как мне из Лондона писал Семон, подкупив издателей, воспрепятствовать выходу в свет доклада немецких врачей на родине. Затем он приготовился к ответному удару, и принятые им меры превосходили все те, что когда-либо принимал врач в профессиональном споре. Он опубликовал статью «Фридрих Благородный и его врачи». Она увидела свет в октябре 1888 года. Это была совокупность клеветнических и оскорбительных заявлений в адрес немецких врачей. Она свидетельствовала о крайней степени высокомерия автора и завершалась новой попыткой объяснить его поведение. На этот раз Маккензи признавал наличие рака, но заявлял, что ввиду бесперспективности операций по удалению гортани и статистики смертности от нее он постарался уберечь кайзера от ранней смерти, для чего ему пришлось умолчать о действительной природе заболевания.

Эта статья стала началом его падения с самой вершины славы. Английское Королевское медицинское общество и Общество хирургов настоятельно порекомендовали ему добровольно оставить ряды их членов. Он повиновался, чтобы избежать позорного исключения. Мало помогло ему и то, что английские актеры, часто вверявшие ему лечение своих связок, остались ему верны и даже выбрали первым президентом только что основанного Британского ларингологического общества. Также мало эффекта произвело и то, что на его сторону встала своенравная вдова кайзера. Если она не хотела сама вынести себе смертный приговор, у нее не оставалось другого выбора. Вскоре разговоры о Маккензи стихли. Он посвятил себя своей практике и совершил несколько поездок. Поздней осенью 1890 года к своему величайшему удивлению я встретил его в Афинах, в доме известного немецкого археолога Шлимана. Он путешествовал по Средиземному морю на борту английского парохода «Чимборазо». Хотя он загорел под местным солнцем и средиземноморский воздух облегчил его проблемы с дыханием, он выглядел усталым и совершенно иным. Он избегал разговоров о Фридрихе III. Но мне все же удалось расспросить Маккензи о его тогдашних мотивах. Он объяснил, что смерть кайзера последовала из-за очень редкой, осложненной другими заболеваниями формы рака, которую невозможно было своевременно диагностировать. Судьба сыграла с ним злую шутку. Он заметил, что я хотел парировать, напомнив о диагнозе немецких врачей. Он ответил, что это было лишь счастливое совпадение, не более того. В конце января 1892 года, находясь в Лондоне, он тяжело заболел бронхитом. Восемь дней спустя его сердце дало сбой, и он умер на пятьдесят пятом году жизни.

Утром второго июля 1888 года, когда я впервые услышал об Эдоардо Бассини и его методе хирургического лечения паховой грыжи, я тут же подумал о моем отце.

Если кто-то и знал историю грыжи в медицине, то этим человеком был он. Мой отец, будучи специалистом по лечению грыж и свищей, в простой повозке колесил по степям, прериям и горам новой Америки, бедной на врачей.

Паховая грыжа чаще всего наблюдалась у наездников и занимающихся тяжелым трудом первопроходцев северо-запада, запада и юго-запада Америки, но распространена была также и в Европе, где заболеваемость ей за тысячи лет приобрела ужасающие масштабы. О ее симптомах я знал столько же, сколько и отец. Одно усилие, одно неловкое движение, позыв к кашлю и даже громкий смех могли вызвать смещение кишечной петли. Внутри кишечника возникало давление, вытеснявшее его в брюшную полость в том месте, где сопротивление брюшных мышц и сухожильной пластины было слабым. Кишка выгибалась, удерживаемая эластичной перитональной оболочкой, надавливала на брюшную стенку, образуя снаружи более или менее заметную выпуклость. Чаще всего это проявлялось в паховой области. Мышцы живота, особенно от пояса и ниже, и косые мышцы живота не доходят до паховой области. Все сухожилия, совокупность которых называется апоневрозом, расположены выше и крепятся к гребню подвздошной кости. Сухожилия значительно эластичнее мышц, поэтому легко деформируются, если давление со стороны кишечника усиливается. Это особенно характерно для мужского тела. Его сухожильная пластинка ослаблена расположенными с обеих сторон семенными канатиками, которые, выходя изнутри живота, наискось пересекают ее и соединяются с семенными яичками. Через воротца, называемые паховым кольцом, они под углом проникают в сухожильную пластину, проходят по длинному каналу к нижним углам паха и снова выходят из пластины через внешнее паховое кольцо. Таким образом, в паховой области мужчин возникают уязвимые места. Поэтому здесь же образуются грыжи: покрытая перитональной оболочкой кишечная петля проходит через внутреннее паховое кольцо, проникает в означенный канал и либо, следуя за семенным канальцем, образует мошоночную грыжу, либо не проникает в него и образует видимую грыжевую опухоль. Грыжевые мешки, которые иногда достигают необычайно больших размеров, все больше и больше мешают нормальной жизни, пока, наконец, не превращают ее в ад. Они могут угрожать жизни, если выступающий участок кишечника будет защемлен. Это может произойти в случае, если грыжевой мешок прорвет апоневроз. Тогда поврежденные сухожилия наматываются на него и перетягивают находящуюся внутри кишку, блокируя ее. Возникает застой, кишка отмирает, и за тяжкими муками наступает смерть.

Каждый раз, когда «караван» моего отца прибывал на новое место или на новое ранчо, к нему стекались страдающие грыжей. Их предупреждал форейтор. Отец объяснял пришедшим, что не существует хирургического метода, способного окончательно избавить их от грыжи. Любой утверждающий обратное был обманщиком. «Существует, – заявлял он позже, – лишь один способ. Еще египетские фараоны, как и вы мучившиеся грыжей, знали о нем. И я положу всю свою жизнь, чтобы его усовершенствовать!»