Сергей Артамонов - История зарубежной литературы XVII―XVIII вв.

Допущено Министерством просвещения СССР в качестве учебника для студентов педагогических институтов по специальности № 2101 «Русский язык и литература»

Москва • «Просвещение» • 1978

Рецензенты:

доктор филологических наук, профессор Б. И. Пуришев;

доктор филологических наук, профессор В. Н. Богословский.

© Издательство «Просвещение», 1978 г.

Адрес этой книги — студенческие аудитории. Она написана для начинающих филологов, которые завтра понесут свои знания в школьные классы, — и не только знания, но и мысли, идеи, чувства и, что особенно важно, — нравственные принципы, ибо из всех областей культуры наибольшую нравственную нагрузку несет в себе литература художественная, которую они будут преподавать в школе. Объектом литературы всегда была и остается, говоря словами Пушкина, «судьба человеческая, судьба народная». О человеке и народе художник рассказывает языком живых образов и живых картин, обогащая их дарами своего сердца и достигая тем самым огромной силы эмоционального воздействия.

Раскрывать нравственное богатство литературы — значит формировать личность. Поэтому учитель-словесник больше всех своих коллег ответствен за нравственную полноценность тех миллионов наших юных граждан, которые ежегодно, окончив школу, вливаются в армию активных созидателей материальных и духовных ценностей общества, он тот сеятель «разумного, доброго, вечного», о ком так пламенно писал в прошлом веке Некрасов. В педагогических институтах формируют кадры этих «сеятелей». К ним обращена эта книга. В ней излагается история художественной литературы стран Западной Европы — сравнительно небольшого отрезка времени — XVII и XVIII вв. Но в сочинениях авторов этой исторической эпохи — а среди них есть немало великих имен — раскрывается широкая панорама жизни личности и общества. Здесь много найдем мы пищи для ума и сердца. И главное — примеры высоких гражданских чувств (трагедии Шиллера, Корнеля, «Брут» Вольтера, «Фуэнте Овехуна» Лопе де Вега и др.). Вольтер называл театр Корнеля «школой величия души». Как бы далеко мы не ушли от времен и идей Корнеля, в «школе величия души» мы нуждаемся не меньше его современников.

История народов совершалась в напряженных и острых классовых конфликтах. Писатели не могли не отражать их. В поэме Джона Мильтона «Потерянный рай» мы слышим бурю революции, в пламенной прозе Руссо — негодующий голос французского плебея, бросившего вызов аристократам, в речи испанской крестьянки Лауренсии — призыв к бунту против притеснителей народа.

Но не только гнев, протест, революционный пафос найдем мы в литературе двух этих веков, но и картину интимной жизни человека, его чувств, страстей, заблуждений, его сердечных бед, его личных трагедий («Федра» Расина, «Принцесса Клевская» г-жи де Лафайет и др.). И в этих трагедиях есть своя великая нравственная сила, они учат понимать чужую боль, рождая в сердцах то благородное чувство гуманности, которое становится одним из элементов целого комплекса идей и чувств, называемого нами гуманизмом. В таких картинах особенно сильно ощущается тот очистительный синтез «страха и сострадания», который Аристотель называл «катарсисом».

Много несходных мотивов, эстетических концепций, школ, противоборствующих художественных направлений найдем мы в литературе указанной поры. В комедиях Мольера — философские раздумья («Мизантроп»), смех над нелепостями мод («Смешные жеманницы»), негодующая сатира на лицемерие («Тартюф») и — веселость, веселость, заражающая, бодрая. А за Пиренеями, где только что замолк голос великого жизнелюбца Лопе де Вега, — «космическая скорбь» Кальдерона, диссонансы барокко. Контрасты! Это — XVII век.

В Германии юношеская страстность свободолюбивых драм Шиллера и спокойная, глубинная мудрость «Фауста» Гете. В Англии — бодрая, не знающая страха и отчаяния жизнестойкость Робинзона, лукавый и добрый юмор Филдинга, скорбный сарказм Свифта, со слезами смешанная насмешка Стерна и чистая, как горный хрусталь, поэзия Бёрнса. Во Франции — вездесущий, беспокойный, насмешливый «возмутитель» века Вольтер, печальный и пламенный Руссо, праздничная, предреволюционная победность комедий Бомарше. Век XVIII!

Огромное духовное богатство сохранили нам книги. Образованность не есть простая начитанность. Ее формирует система знаний, которая дает понимание преемственности времен, логики исторического развития, борьбы и движения идей. Она обостряет духовное зрение, придает крепость и верность мышлению. Эту систему знаний дают лекционные курсы и учебная литература.

Меня бесконечно радует мысль, что мою книгу будут читать молодые и пылкие умы. Право, это великое счастье быть для них одним из первых истолкователей шедевров мировой литературы!

XVII и XVIII вв. открыли новую эру в мировой истории. Они явились тем рубежом, который отделил две социально-экономические системы — феодальную, просуществовавшую со времен падения Римской империи, и буржуазную, началом которой послужили две мощные по размаху и всемирно-историческому значению революции, — английская в XVII в. и французская — в XVIII в.

В ходе революционных боев, в сражениях армий, в актах кровопролитий и жестокостей, в столкновениях партий, в публицистических изданиях, в борьбе философских, политических, религиозных и эстетических идей, в стихах поэтов, в речах ораторов решался, в сущности, один вопрос — быть или не быть феодализму. Победа буржуазных революций ответила на этот вопрос. Феодализм пал, уступив место новому строю, более жизнеспособному, более соответствовавшему возросшим материальным и духовным возможностям общества.

Революции произошли в двух европейских странах — в Англии и Франции, но значение их не было локальным. Экономические и социальные перемены, произошедшие в этих странах, имели решающее значение для всей Европы. Об этом убедительно писал К. Маркс, раскрыв существо происшедших перемен: «Революции 1648 и 1789 годов не были английскою и французскою революциями; это были революции европейского масштаба. Они представляли не победу одного определенного класса общества над старым политическим строем; они провозглашали политический строй нового европейского общества. Буржуазия победила в них; но победа буржуазии означала тогда победу нового общественного строя, победу буржуазной собственности над феодальной, нации над провинциализмом, конкуренции над цеховым строем, дробления собственности над майоратом, господства собственника земли над подчинением собственника земле, просвещения над суеверием, семьи над родовым именем, предприимчивости над героической ленью, буржуазного права над средневековыми привилегиями… Эти революции выражали в гораздо большей степени потребности всего тогдашнего мира, чем потребности тех частей мира, где они происходили, т. е. Англии и Франции». [1] Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 6, с. 115.