Юрген Вольф - Литературный мастер-класс

Порой вдохновение приходит из других отраслей искусства.

Салман Рушди говорит:

Многие мои литературные идеи сформировались еще в юности под влиянием великого мирового кинематографа шестидесятых и семидесятых. Мне кажется, у Бунюэля, Бергмана, Годара и Феллини я научился не меньше, чем у книг.

Для Стивена Сондхайма одним из ключевых моментов стал просмотр малоизвестного фильма «Площадь похмелья»:

Это был романтический готический триллер, прекрасно передающий настроение. Лэрд Крегар играл главную роль — композитора, жившего в Лондоне в 1900 году и опередившего свое время. Каждый раз, когда слышал высокую ноту, он сходил с ума и бросался убивать. Музыка к фильму, особенно фортепианный концерт, — шедевр Бернарда Херрманна.

Сондхайм признавался, что его мюзикл «Суини Тодд» — это дань уважения Херрманну.

Хотя книги и опыт других могут вдохновлять, писатель должен найти собственные слова и личный опыт. В следующей главе мы увидим, что источником творчества могут послужить собственные воспоминания и даже страхи.

Зачастую в современном мире найти время для чтения проблематично, но это все еще один из лучших способов познания. Давно ли вы читали классиков — например, Джойса, Достоевского, Хемингуэя, Диккенса?

Один мой друг всегда выкраивает в плотном распорядке дня время для чтения, потому что оно развивает разум и дает возможность часок отдохнуть от дел. В его календаре можно прочитать, например: «С 5 до 6 вечера: Мелвилл» — или: «С часу до двух дня: Джойс».

Есть ли классический роман, который вы все намереваетесь прочитать, или классический фильм, который вы никак не соберетесь посмотреть?

К ДЕЛУ.Назначьте сами себе встречу: почитайте книгу или посмотрите классическое кино. Возможно, вам захочется освежить в памяти уже любимые книги. Например, я постоянно возвращаюсь к некоторым книгам и каждый раз нахожу в них новые достоинства: это «Семь столпов муд­рости» Томаса Лоуренса Аравийского, «Мужество творить» Ролло Мэя и «Лорд Джим» Джозефа Конрада. Теми же качествами для меня обладают фильмы «Гражданин Кейн», «Сокровища Сьерра-Мадре», «Лоуренс Аравийский», «Ровно в полдень», два первых «Крестных отца», «Американская ночь» (и этот список можно продолжать).

Подумайте, какие книги и фильмы в наибольшей степени на вас повлияли, выберите, что вы хотели бы сейчас перечитать или пересмотреть, и выделите на это время. На сей раз читайте не только ради удовольствия. Попытайтесь понять, в чем, на ваш взгляд, основная сила книги или фильма. Чему вы можете научиться у автора книги, чтобы сделать собственное творчество более ярким и действенным? Прежде всего обратите внимание на такие пункты:

Опишите в одном-двух предложениях сюжет.

Что стоит на кону для главного героя?

Как раскрываются характеры персонажей? Какими средствами это достигается?

Как начало повествования приковывает интерес читателя?

Как развивается действие и центральный конфликт?

Какие неожиданности таит сюжет?

Какие эмоции пробуждает в вас повествование и почему?

Какие события вашего детства были самыми значительными? Обращаетесь ли вы к ним в своем творчестве, прямо или косвенно? Так делают многие писатели.

Уилла Кэсер писала:

Материал, с которым работает писатель, в основном усваивается до пятнадцати лет.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд высказывал ту же мысль более развернуто:

Можно описывать перипетии своей биографии и в тридцать лет, и в сорок, и в пятьдесят, но отношение к пережитому и его оценка неизменно вырабатываются у писателя к двадцати пяти годам.

Тематика многих книг Фицджеральда уходит корнями в его юность:

Я постоянно ощущал себя бедным юношей в богатом городе, в школе для детей богатых, в клубе Принстонского университета для студентов из семей богатых… Я никогда не мог простить богатым их богатства, и это ощутимо повлияло на всю мою жизнь и творчество.

Это двойственное отношение отразилось в том, как рассказчик в «Великом Гэтсби» впервые описывает Джея Гэтсби:

Только для Гэтсби, человека, чьим именем названа эта книга, я делал исключение, — Гэтсби, казалось, воплощавшего собой все, что я искренне презирал и презираю. Если мерить личность ее умением себя проявлять, то в этом человеке было поистине нечто великолепное, какая-то повышенная чувствительность ко всем посулам жизни, словно он был частью одного из тех сложных приборов, которые регистрируют подземные толчки где-то за десятки тысяч миль. Эта способность к мгновенному отклику не имела ничего общего с дряблой впечатлительностью, пышно именуемой артистическим темпераментом, — это был редкостный дар надежды, романтический запал, какого я ни в ком больше не встречал и, наверное, не встречу. Нет, Гэтсби себя оправдал под конец; не он, а то, что над ним тяготело, та ядовитая пыль, что вздымалась вокруг его мечты, — вот что заставило меня на время утратить всякий интерес к людским скоротечным печалям и радостям впопыхах.

Джордж Бернард Шоу тоже считал, что следует писать на основе личного опыта:

Только человек, который пишет о себе и своем времени, может писать обо всех народах и всех временах.

Юдора Уэлти уверяет, что необязательно иметь за плечами насыщенную событиями жизнь, чтобы обращаться к ней в поисках вдохновения:

Я писатель, вышедший из спокойной жизни. Потому что все дерзновения начинаются изнутри.

Необязательно и хорошо помнить то, что происходило: иногда, по мнению Йосипа Новаковича, именно ускользающие или содержащие какую-то тайну воспоминания оказывают наиболее сильный эффект. Он говорит:

По своему опыту (разумеется, у разных людей это по-разному) я считаю, что нечеткие воспоминания о том, чего не можешь полностью понять, дают самый мощный импульс к тому, чтобы выдумывать, изобретать, формировать, творить. Именно те моменты, которые не можешь вспомнить, заставляют безумно желать вернуться в воображаемое прошлое.

Харуки Мураками делится таким рецептом:

Думаю, память — главное преимущество человеческих существ. Это своего рода топливо; она горит и согревает. Моя память — это шкаф со множеством ящичков. Когда я хочу снова стать тринадцатилетним мальчиком, я открываю один из шкафчиков и вижу пейзаж, который запомнил, когда был в детстве в Кобе. Я вдыхаю тот воздух, трогаю ту землю, вижу зелень деревьев. Вот почему я хочу писать книги.

Хорошо известно, что детство Чарльза Диккенса во многом отра­зилось на его книгах. Он был счастливым ребенком до тех пор, пока его отца не посадили в долговую тюрьму. Потом там же оказались и остальные члены семьи, за исключением маленького Чарльза. Его отправили к другу родителей, у которого мальчику пришлось работать по десять часов в день, наклеивая ярлыки на коробки с ваксой, чтобы оплатить свое содержание и помочь родным.