Анатолий Котов - Статьи о русских писателях

Придавая большое значение выступлениям Короленко с рядом статей против полицейского произвола царского правительства, Горький принимал меры к широкому распространению их не только в России, но и за рубежом. Имея в виду статью Короленко «Черты военного правосудия», Горький писал автору в октябре 1910 года: «Статья Ваша отправлена в Милан для издания на итальянском языке. Было бы хорошо, если б Вы сейчас же прислали два, три оттиска — необходимо послать в Англию, Германию, Францию». В мае 1913 года Горький обратился к Короленко с предложением принять участие в сборнике в честь Ив. Франко.

Горький считал необходимым широко распространить статью Короленко «Мариампольская измена», направленную против шовинистического угара, распространяемого реакционными кругами. Письма Короленко были созвучны настроению Горького предчувствием надвигающихся революционных событий, нетерпимым отношением к продажности и ренегатству буржуазной интеллигенции. Отвечая на очередные письма Горького, содержащие факты дикого разгула полицейщины и беспардонного ренегатства вчерашних либералов, Короленко 30 ноября 1916 года писал: «А мир представляется мне таким же, как в молодости, то есть смесью мрака и тьмы, добра и зла. И нужна сила, чтобы пробираться сквозь это разнообразие к тому, что считаешь светом. У меня ее может не хватить, но у мира хватает… Много мрака и гибели, но свет так же реален, как мрак, а жизнь реальна не менее смерти».

Группа писем Горького и Короленко связана с обсуждением совместных издательских мероприятий.

Вся переписка Горького и Короленко пронизана глубоким чувством взаимного уважения, любви и полного доверия. Писатели вверяли друг другу самые сокровенные мысли, душевные волнения. Так, потрясенный известием о смерти Льва Толстого, Горький пишет большое письмо Короленко, обращаясь именно к нему в те тяжелые минуты. «Не разъединенный мысленно с Вами», — писал Горький Короленко. Содержание этого письма составило значительную часть воспоминаний Горького о Толстом.

Письма Горького и Короленко, относящиеся к периоду 1917 года, отразили ошибочность взглядов Горького на процесс развития пролетарской революции. В дальнейшем сам Горький осудил свои ошибки и дал им правильное истолкование.

После смерти Короленко (25 декабря 1921 года) Горький переписывался с семьей покойного писателя — его женой, Евдокией Семеновной, и дочерьми, Софьей Владимировной и Натальей Владимировной. В этих письмах содержатся характеристики творчества Короленко, в том числе его дневников и писем, которые впервые были опубликованы после Великой Октябрьской социалистической революции; значительны высказывания Горького о Короленко как о писателе и человеке. «У меня к нему было чувство непоколебимого доверия, — писал Горький. — Я был дружен со многими литераторами, но ни один из них не мог внушить мне того чувства уважения, которое внушил В. Г. с первой моей встречи с ним».

Горькому принадлежит заслуга наиболее полного и глубокого истолкования творчества Короленко и его разносторонней общественной деятельности. По своему историко–литературному и художественному значению и по содержащемуся в них познавательному материалу воспоминания Горького о Короленко могут быть поставлены наравне с воспоминаниями Горького о Толстом и Чехове. Горький высоко оценивал Короленко как писателя–демократа, чья деятельность «разбудила дремавшее правосознание огромного количества русских людей».

В творчестве Короленко Горький видел прежде всего продолжение лучших традиций русской литературы. В одном из своих писем от 23 декабря 1910 года Горький, рекомендует своему адресату: «Почитайте о Глебе Успенском, Гаршине, Салтыкове, о Герцене, посмотрите на ныне живущего Короленко — первого и талантливейшего писателя теперь у нас». Называя Короленко в этом ряду, Горький подчеркивает его прямую связь с русской демократической литературой XIX века. Значение Короленко Горький видел в правдивом изображении народной жизни, в горячем сочувствии борьбе масс, в его личной борьбе с полицейским произволом. Горький высоко отзывался о деятельности Короленко, направленной в защиту национальных меньшинств, против погромной политики самодержавия. Имея в виду выступления Короленко в защиту крестьян–удмуртов, обвиненных царской полицией в ритуальных убийствах, Горький писал: «Мултанское жертвоприношение» вотяков — процесс не менее позорный, чем «дело Бейлиса», — принял бы еще более мрачный характер, если б В. Г. Короленко не вмешался в этот процесс и не заставил прессу обратить внимание на идиотское мракобесие самодержавной власти». В период, когда правительство пуришкевичей избрало «погромное средство» [38] В. И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 25, с. 65. для войны с народом и реакция разжигала национальную вражду, пытаясь этим погасить революционное движение масс, выступления Короленко, разоблачающие реакционную сущность «воинствующего национализма», имели громадное общественное значение.

Горький отмечал также роль Короленко в борьбе с реакционными формами буржуазного искусства. Определяя задачи прогрессивной литературы и борясь с попытками буржуазной критики умалить художественное значение Короленко, Горький в 1910 году писал: «А еще вот что надобно: выдвигать из тени В. Г. Короленко, как единственного писателя, способного занять место во челе литературы нашей… В то же время он и по таланту, не говоря о его общественных заслугах гражданского характера, — ныне первый… вообще сейчас хорошая статья о Короленке и общественно и литературно необходима».

В творчестве Короленко Горький увидел «новый подход к изображению народа», противоположный предвзятому народническому освещению жизни деревни. Особенно высоко он отзывался о рассказе «Река играет», который вызывал резкие возражения народнических теоретиков. Как пишет Горький, их «раздражал Тюлин… человек, несомненно, всем хорошо знакомый в жизни, но совершенно не похожий на обычного литературного мужичка, на Поликушку, дядю Миная и других излюбленных интеллигентом идеалистов, страстотерпцев, мучеников и правдолюбов, которыми литература густо населила нищие и грязные деревни». В образе Тюлина Горький отметил «огромную правду», типическое изображение русского крестьянина, способного преодолеть вековую апатию и в нужную минуту совершить подвиг. Горький писал: «…правда, сказанная образом Тюлина, — огромная правда, ибо в этой фигуре нам дан исторически верный тип великоруса — того человека, который ныне сорвался с крепких цепей мертвой старины и получил возможность строить жизнь по своей воле». Горький указывал также и на значение этого рассказа Короленко в дальнейшем развитии крестьянской темы в русской литературе конца XIX и начала XX века. «В художественной литературе, — — писал Горький в предисловии к Собранию сочинений С. П. Подъячева, — первый сказал о мужике новое и веское слово — В. Г. Короленко в рассказе «Река играет». «Без Тюлина невозможны «Мужики», «В овраге» Чехова», — указывает он в письме к К. Чуковскому. Большое значение имеют также замечания Горького о рассказе «Турчин и мы», об «Истории моего современника», наконец о публицистике Короленко. Касаясь рассказа «Турчин и мы», Горький в письме к А. Н. Тихонову от 5 июня 1913 года писал: «Это как раз та оценка славянского характера, которая сложилась у меня. Когда читал, то — местами— даже странно было: мои слова! Какой это умный и зоркий человек, В. Г. И так приятно читать его вещь среди разных Кондурашкиных…»