Роман Романов - MMIX - Год Быка

В этой связи наиболее важной, как обычно, является деталь, по поводу которой Воланд резюмирует: « опять началась какая-то чушь ». Нам уже известно значение символа жены как «внешнего человека». Отсутствие жены , например, у Бегемота – означает отсутствие конкретных земных воплощений этого духа. В данном случае подразумевается, что исчезнет особое сословие финансистов, а функция обратной связи в управляющей надстройке над экономикой будет осуществляться всем обществом на основе развитых информационных технологий. Это, собственно, и есть искупление духа от проклятия пребывания в земном образе. Сам же дух, вмещающий исторический опыт осуществления этой социальной функции, не исчезает, а преображается.

Теперь можно сказать, что мы добрались до последнего поворота на последней восходящей линии в сюжете Романа. Появление в середине 29 главы Левия обозначает начальный момент, предваряющий финальную четверть (30-32) третьего большого ряда. Дальше всё будет подчинено сборам и последнему полёту.

Хотелось бы уже погрузиться с головой в завершающие 30-е главы, но что-то не даёт. Не пускают важные символы из предыдущих глав, которые остались не раскрытыми. Возможно, по этой причине утром в только пробудившуюся голову пришла странная ассоциация. Вспомнился давний случай из детской серии «от трёх до пяти»: «Пап, а почему бабушкиного кота Сёмгой назвали?», когда пришлось объяснять, что это не в честь рыбы, а в честь усатого маршала. Стоп, говорю я себе, уже совсем проснувшись, а ведь действительно, про сёмгу , которую Бегемот спас из грибоедовского пожара, мы и забыли. А ещё непонятно, почему фамилия у нашего кота именно Скабичевский , а подпись – Панаев ? С фамилии, пожалуй, и начнём.

Вообще любопытные случаются в жизни совпадения, символические. Не успел выложить в свой журнал главу про пожар в торгсине , как на ленте новостей появилась фотография Смоленской площади с горящим зданием по соседству со знаменитым гастрономом. А не так давно, в марте очень позабавили две новости с промежутком в неделю о том, что в Питере кто-то пытался поджечь рынок «Апраксин двор». Вроде бы ничего интересного, если не знать взаимосвязи двух писательских фамилий Скабичевский и Панаев. Объединяют их два художественных описания знаменитого петербургского пожара 28 мая 1862 года, случившегося в Духов день. Эпицентром этого пожара был Апраксин двор , «лабиринт деревянных лавчонок, занимавший не менее квадратной версты». Как и в знаменитом римском пожаре полыхнуло сразу в нескольких местах, а потому нужно было объяснить виновников явного поджога. С одной стороны, подозревались польские сепаратисты и местные нигилисты, с другой стороны, уж больно хорошо этот большой пожар, уничтоживший азиатские трущобы в европейском городе, отвечал градостроительным планам властей.

Но признаемся себе честно, эта параллель с римским пожаром не имеет большого смысла, тем более что в 1862 году в самом разгаре либеральные реформы. Разве что наоборот, Автор хочет сказать, что пожар пожару рознь, и некоторые из них помимо всеобщего испуга приносят пользу. Этим замечанием можно было бы и ограничиться, если бы не один маленький момент из таинственной биографии главного прототипа одного из наших героев, имеющего привычку представляться под разными фамилиями. В том числе представиться Панаев , а подписаться Скабичевский . В книге Бузиновских о Бартини упомянут эпизод с «воспоминаниями» этого мнимого иностранца о раннем детстве, в котором тот маленьким мальчиком заблудился ночью в огромном парке князей Скарпа. Однако такой княжеской фамилии в Италии нет и не было. Зато в России была графская фамилия Апраксин, к которой отсылает обратная анаграмма фамилии «Скарпа». Если же иметь в виду известную традицию русской знати отдавать незаконнорожденных детей на воспитание за границу с выдуманной благородной биографией, то возникают достаточно основательные гипотезы о действительном происхождении Бартини. Такие воспитанные в иностранном окружении, получившие блестящее образование молодые русские люди могли сделать карьеру на службе Отечеству в военной разведке, да и сама разведка вряд ли прошла бы мимо такого кадрового резерва.

Разумеется, это только рабочая гипотеза, но она может объяснить участие Бартини в круге очень близких к Сталину специалистов, а также особое внимание самого Сталина к Бартини. Ведь по одной из достаточно убедительных версий сам Сталин тоже был незаконнорожденным сыном знаменитого русского путешественника и военного разведчика Пржевальского. Можно сказать товарищ по несчастью. Это тоже лишь гипотеза, основанная на семейном предании Петра Капицы, дед которого был земляком, коллегой и близким другом Пржевальского. До своей смерти он хранил его личную тайну и заботился о сыне друга. Эта версия, в частности, объясняет тот факт, что для охраны семейного гнезда Капицы от Берии Сталин разместил на Николиной горе отдельную инженерную часть. А так же факт, что Иосифа отчислили из семинарии сразу после смерти генерала Стебницкого, который тоже был учёным-географом, тоже связан с военной разведкой, поскольку возглавлял топографическую службу Генштаба, но большую часть карьеры служил на Кавказе, в Тифлисе.

А вот ещё одна краткая биографическая справка: « Апраксин, граф Антон Степанович (1819–1899 гг.) – генерал-лейтенант. Известен в числе немногих первых литераторов и практических деятелей по вопросам воздухоплавания в России. Начал постройку собственного воздушного корабля, но, за его смертью, она не была закончена. Написал соч.: «Воздухоплавание и применение его к передвижению аэростатов свободных и несвободных по желаемым направлениям» (СПб., 1884 г.) ».

Нет, разумеется, это тоже чисто случайное совпадение, которое ничего не доказывает. Мы же никогда не признаем, что гений, творческий дух той или иной специальности развивается на протяжении нескольких поколений и передаётся с молоком матери? Так что гениальный авиаконструктор Бартини вовсе не обязательно должен иметь своим предком одного из основоположников отечественного воздухоплавания генерала Апраксина. Соответственно, и гений военной стратегии Сталин мог получить свой дар в наследство от простого грузинского сапожника, а вовсе не от легендарного военного разведчика и учёного. И вместе они вовсе не горели страстным желанием глубоко законспирированного профессионала истребить окружающую бездарную сволочь и поддержать настоящих учёных и патриотов, чтобы вернуть Отечеству былое величие. И самое главное, что при полном отсутствии такого желания и глубоких мотивов, у них практически получилось и то, и другое.