Элина Драйтова - Повседневная жизнь Дюма и его героев

Однако у Дюма есть персонажи позагадочнее Брике-Шико. Дома у них, соответственно, тоже загадочны. Дом парфюмера Рене стоял на мосту Св. Михаила, и прохожие предпочитали обходить его стороной. Это был «дом, обшитый досками, с широкой крышей, нависавшей над ним, как будто веко над огромным глазом. Единственное окошко второго этажа над крепко запертым окном и дверью в нижнем этаже светилось красноватым светом, привлекавшим взоры прохожих к низкому, широкому фасаду с пышной золоченой лепкой, выкрашенному в синий цвет. Верхний этаж был отделен от нижнего своеобразным фризом с изображением целой вереницы чертей в самых забавных положениях, а между фризом и окном в нижнем этаже протянулась вывеска в виде широкой тоже синей ленты с такою надписью: «Рене, флорентиец, парфюмер ее Величества королевы-матери» («Королева Марго». Ч. Ill, I).

Соседи Рене съехали из своих домов, чтобы не попасться в лапы к нечистой силе. Но в их пустых домах постоянно что-то происходило, слышались звуки, виднелся свет. Поэтому и соседи соседей уже подумывали о переезде, а ночная стража не смела подходить близко и не пеняла хозяину дома за то, что он, вопреки общему правилу, не гасит огня в ночные часы.

На нижнем этаже находилась лавка.

«Внутри лавки, занимавшей большую комнату, были еще две двери, выходившие на две лестницы: одна из лестниц, потайная, была пробита в толще боковой стены; другая, внешняя, шла к лестничной наружной клетке, видной и с набережной, той, что теперь зовется Августинской, и с высокого берега реки, где теперь — Кедез-Орфевр.

Обе лестницы вели в комнату второго этажа, по величине равную комнате в нижнем этаже. Только ковер, протянутый вдоль, по линии моста, делил верхнюю комнату на две половины. В задней стене первой половины была дверь с наружной лестницы; а в боковой стене второй половины — дверь с потайной лестницы, но эту дверь входившие не видели, так как ее скрывал резной высокий шкаф, соединенный с дверью железными крюками таким образом, что, когда открывали шкаф, отворялась и потайная дверь. (…) В двух других стенах второй половины находились друг против друга еще две двери, ничем не скрытые; одна вела в небольшую комнату с верхним светом, в которой помещались горн, перегонные кубы, тигли и реторты: это и была лаборатория алхимика. Другая дверь вела в маленькую келью… В ней не было никакого источника дневного света, ни ковров, ни мебели, а только какое-то каменное сооружение, напоминавшее алтарь.

Полом служила каменная плита, стесанная на четыре ската — от центра к стенам кельи, где небольшой желоб огибал всю комнату и кончался воронкой, в отверстие которой виднелись воды Сены. На вбитых в стену гвоздях висели инструменты странной формы… (…)

Вернемся в комнату, разделенную ковром на две половины, куда вводили обычных посетителей, желавших погадать; здесь находились египетские ибисы, мумии в золоченых пеленах, чучело крокодила с открытой пастью, висевшее под потолком, черепа с пустыми глазными впадинами и оскаленными зубами, наконец, пыльные, объеденные крысами козероги, — такая смесь била посетителю в глаза… За занавеской стояли мрачного вида амфоры, особенные ящички и склянки; все это освещалось двумя совершенно одинаковыми серебряными лампадами… наполненные благовонным маслом, они висели под мрачным сводом на трех почерневших цепочках каждая и разливали сверху желтоватый свет» (Там же).

Как видим, внутреннее убранство жилища мага вполне соответствует его занятиям и тому впечатлению, которое он хочет произвести на своих посегителей. В потайной же комнате со странными инструментами мы уже видели Рене вместе с королевой-матерью во время жертвоприношения черных кур.

Времена меняются, вместе с ними меняются жилища. Однако дом мага всегда окружен ореолом леденящей душу таинственности. Напоследок заглянем в дом Калиостро, живущего в Париже то под именем Жозефа Бальзамо, то под именем графа Феникса. Во Франции правит Людовик XV, но на пружины власти скрыто воздействует как раз хозяин интересующего нас дома. Этот дом богаче и изящнее мрачного жилища парфюмера Рене, но и его следовало бы осторожно обходить стороной.

«Дом… имел главный вход с улицы Сен-Клод. Вход представлял собой ворота, украшенные рельефами времен Людовика XIII и молотком с головой грифона… Что касается окон дома, то они выходили на бульвар и по утрам освещались первыми лучами солнца. В те времена в Париже вообще и в этом квартале в частности было не очень-то спокойно, поэтому решетки на окнах и стены, ощетинившиеся шипами, никого не удивляли. (…)

Во… дворе, где трава за много лет успела раздвинуть каменные плиты, по правую сторону располагались конюшни, по левую — каретные сараи, а в глубине — крыльцо с дверью, к которой с двух сторон вели лестницы в дюжину ступеней. Внизу особняк — во всяком случае на первый взгляд — состоял из громадной прихожей, столовой с огромным количеством серебряной посуды в поставцах и гостиной, которая, казалось, была обставлена совсем недавно…

В прихожей у входа в гостиную располагалась широкая лестница во второй этаж. Там помещались три комнаты хозяина дома. Однако человек, имеющий способность к геометрии, прикинув на глазок периметр особняка и подсчитав его поперечник, удивился бы тому, что в таком объеме поместилось так мало помещений. Дело было тут вот в чем: внутри здания находился как бы еще один, потайной дом, о существовании которого известно было лишь тем, кто его населял. И действительно, в прихожей, рядом со статуей бога Гарпократа, держащего палец у губ и призывающего к молчанию, символом которого он и является, среди архитектурного орнамента была маленькая неприметная дверь, открывавшаяся с помощью пружины. Она вела в узкий коридор, всю ширину которого занимала лестница на второй этаж; лестница эта заканчивалась небольшой комнатой, освещенной двумя зарешеченными окнами, смотревшими во внутренний двор. Он представлял собой как бы коробку, скрывавшую от посторонних глаз весь секретный дом.

Комната, куда вела внутренняя лестница, явно принадлежала мужчине. Коврики перед кроватью, креслами и диванами представляли собой великолепнейшие шкуры африканских и индийских зверей — львов, тигров и пантер со сверкающими глазами и угрожающе оскаленными пастями. Стены, обтянутые испанской кожей с богатым тиснением, были увешаны разнообразным оружием: от гуронского томагавка до арабского ханджара, от аркебузы XVI века, инкрустированной слоновой костью, до ружья с золотой насечкой XVIII века. Напрасно было бы искать в этой комнате другой выход — быть может, он и был, и даже не один, но никто никогда его не видел» («Жозеф Бальзамо», LV).

Другой выход из комнаты конечно же был. Он открывался нажатием пружины, скрытой в углу камина с высоким колпаком. Каминная доска поворачивалась, и через нее можно было пройти еще на одну лестницу. Ее пятнадцать ступеней вели в обитую атласом комнату.