Георгий Адамович - «Я с Вами привык к переписке идеологической…»: Письма Г.В. Адамовича В.С. Варшавскому (1951-1972)

Простите за старческие нравоучения.

Еще я угрызаюсь, что не взял Вашего пакетика. Носильщик на Gare de l’Est [318]был, так что я чемодан не тащил. Пожалуйста, объясните мои сомнения Татьяне Георгиевне и извинитесь за меня, что так вышло. Впрочем, виноваты и Вы, т. к. в последний день я решил пакет взять.

Два слова о Вашей рукописи [319]. Я ее возьму в Ниццу и там на досуге прочту с большим вниманием, чем здесь. Но что сделать, когда прочту? Если нужен отзыв, кому послать? Можно ли оставить у себя рукопись до осени, т. е. когда я надеюсь вернуться в Париж? Или отослать ее Вам?

Дня своего отъезда в Ниццу я еще не знаю, т. к. вожусь с анализами и радиографиями, довольно неожиданно для себя. Нечего делать, значит нужно, по крайней мере, так считает мой кардиолог.

До свидания, дорогой Владимир Сергеевич. От души желаю Вам всего доброго, а когда будете писать Т<���атьяне> Г<���еоргиевне>, передайте, что мне было очень жаль, что в Мюнхене ее при мне не было.

Ваш Г. Адамович

4, avenue Emilia

Chez M-me Heyligers 06-Nice

17 авг<���уста> 1970

Дорогой Владимир Сергеевич

Прилагаю копию отзыва о Вашей книге, посланного Б.Ю. Физу [320]. Надеюсь, я не очень задержал его. Пишущей машинки я с собой не взял, но старался писать ясно.

Книга Ваша хорошая, в каждом слове «Ваша», т. е. такая, какую только Вы и могли написать. При чтении у меня иногда возникали возражения или замечания, но может ли быть иначе? Все, что относится к концу войны и к встрече с советскими людьми, — замечательно.

Надеюсь, и даже уверен, что Б. Ю. приложит все старания, чтобы книга была издана. При встрече в Париже («е. б. ж.» [321]) я с ним еще поговорю.

Крепко жму руку, шлю самый сердечный привет Татьяне Георгиевне и Вам.

Ваш Г. Адамович

P.S. Простите, я в конце отзыва написал, что название книги не совсем удачно. Вы человек упрямый и, конечно, с этим не согласитесь. Дело Ваше. Но правда, слово «рассеянность» [322]заранее скорей отбивает интерес, чем возбуждает и привлекает его.

4, avenue Emilia

Chez M-me Heyligers

06-Nice

15 авг<���уста> 1971

Дорогие Татьяна Георгиевна и Владимир Сергеевич!

Вчера получил Ваше письмо: весь конверт перечеркнут, пометки «inconnu» [323], хотя адрес — насколько могу его разобрать! — написан верно. А письмо от 10 июля, из Югославии! Не знаю, в чем дело, отчего произошла задержка и путаница. Впрочем, в Ницце это со мной уже бывало (отчасти, м. б., потому, что здесь есть avenue Emilia и rue Emilia).

Думаю, что Вы теперь дома, значит, в Мюнхен и пишу. Надеюсь, Татьяна Георгиевна, что Вы скоро появитесь в Ницце, как обещаете. Предупреждаю, что жара здесь в этом году африканская (что, м.б., отражается на моем состоянии). Буду ждать письма, если Вы в Мюнхене. Напишите, что и как, и вообще.

Ваш Г. Адамович

Придуманные Вами названия романа мне не совсем по душе, особенно те, где автор сам себя называет Гамлетом. Вот некоторые, только что пришедшие мне в голову и едва ли лучше Ваших:

Непонятая жизнь

Неизвестность

Без руля и без ветрил

Судьба и случайность

Поздний рассвет

Конечно, таких названий можно придумать еще без конца. Пушкин любил названия, которые «ничего не значат» [324], и в этом есть доля правды. Не надо, по — моему, чтобы название слишком близко сходилось с содержанием.

Мне лично «Судьба и случайность» скорей нравится, хотя и напоминает «Le hasard et la necessite» [325].

Nice, 9 сент<���ября> 1971

Дорогой Владимир Сергеевич

Простите, что отвечаю с опозданием. Думаю, что Т<���атьяна> Г<���еоргиевна> уже передала Вам о нашем разговоре по поводу названий Вашей книги.

По-моему, — если Вам не по душе «Мир во мгле», — то можно просто «Во мгле», оставив эпиграф из Боратынского. Из остальных — лучше других «Отголосок». Но я предпочел бы «Во мгле».

Получил письмо от Хомякова. Он сообщает, что Ваша коллективная телеграмма по поводу Ульянова [326]вызвала в Нью-Йорке «недоумение». Там многие находят, что если У<���льянов> и ошибается, то «написал здорово!». On aura tout vu [327].

До свидания. Не мучьте себя больше поиском названия. В конце концов, это значения не имеет. «Война и мир», например, скорей плохое название, а если взять имя (как Вы хотели бы), то «Анна Каренина» — хорошо, но «Раздумья Гуськова» — плохо, т. к. похоже, что Вы сами над собой издеваетесь. Шлю сердечный привет Татьяне Георгиевне, которую очень был рад видеть.

Ваш Г. Адамович

«The Drake»

440 Park Avenue

New York

<���начало ноября 1971 [328]>

Дорогой Владимир Сергеевич

Пишу из Нью-Йорка [329]. Добрался благополучно, а здесь «расклеился» [330]. Три раза был доктор. Сердечная слабость и другое в том же роде. Надо было сюда ехать, когда я был молодым спортсменом, а не старой развалиной. Отменил пока все университеты, кроме самых близких (Yale) [331]. Особенно жаль, что не поеду в Сан-Франциско, откуда мне прислали приглашение и билет aller-retour [332]. Меня всегда прельщал почему-то этот город.

Напишите о себе, как и что. Видел о<���тца> Ал<���ександра> Шмемана, который сообщил, что у Физов плохо. Очень их жаль. Сердечный привет Татьяне Георгиевне.

Ваш Г. Адамович

P.S. От своей ниццской хозяйки знаю, что Madame Grinsberg (бюро переводчиков) очень больна. Пусть Т<���атьяна> Г<���еоргиевна> не удивляется, если от нее нет ответа.

Paris 8е.

7, rue Fred Bastiat

12 янв<���аря> 1972

Дорогие друзья Татьяна Георгиевна и Владимир Сергеевич

Хотя и только к русскому Новому году, и с опозданием к Рождеству Христову, шлю Вам поздравления и самые искренние пожелания здоровья и благополучия. Я только на днях вернулся из Нью-Йорка и нашел на столе груду писем, в последний месяц мне не пересылавшихся. Оттого и опоздание. Еще не звонил Борису Юльевичу, как-то опасаюсь сделать это, но завтра позвоню непременно.

А как Вы? В Нью-Йорке, или, вернее, в тамошнем Radio-Liberty, Хомяков с 1 января в отставке, другие ни в чем не уверены. Здесь со дня на день ожидается Бахрах, но думаю, что он позвонил бы мне, если бы уже приехал. Пожалуйста, напишите мне, как и что, и вообще. Я рад, что водворился в Париж, хотя ни на что американское пожаловаться не могу. В особенности на Рейзини, которого Вы, Владимир Сергеевич, безбожно оклеветали. Часто видел Яновского [333].

Ваш Г. Адамович

Наиболее подробно о ней см.: Коростелев О.А. «Парижская нота» // Русская литература 1920— 1930-х годов. Портреты поэтов: В 2 т. / Ред. — сост. А.Г. Гачева, С.Г. Семенова. М., 2008. Т. 2. С. 500–552; «Парижская нота»: Материалы и исследования / <���Сост. О.А. Коростелев>. Литературоведческий журнал. 2008. № 22. С. 3–324.

Полемика, вспыхнувшая более полувека назад вокруг определения «незамеченное», не затихает до сих пор. Одни полностью отрицают саму возможность использования его в научной литературе, другие, напротив, считают весьма удачным: «Кажется, не сделай он больше ничего, один только его эпитет “незамеченное” мог бы претендовать на вполне состоятельную историческую ценность» («Семь лет»: История издания: Переписка В. Варшавского с Р. Гринбергом / Публ. В. Хазана // Новый журнал. 2010. № 258. С. 180).