Георгий Адамович - «Жаль, что Вы далеко»: Письма Г.В. Адамовича И.В. Чиннову (1952-1972)

Крайне не согласен с Вами насчет Поплавского в «Опытах» [118]: во-первых, хороший писатель никогда не пишет плохо, а во-вторых, — это замечательная вещь, сдержанно-глубокая, без обычной поплавской размашистости и подвывания. Перечитайте! Не могу поверить, что Вы ничего в этом отрывке не найдете.

Зато не только согласен, но вдесятеро бы усилил то, что Вы пишете о Цветаевой и ее посланиях Штейгеру. Такого глупого и жалкого бабьего вздора я давно не читал, хотя Иваск и уверяет, что это все оттого, что я-де «не понимаю». Нечего понимать, сплошной позор и «нарциссическая» чепуха! А этот болван Елита пишет в предисловии, что это — лучшее, что Цветаева «создала» [119]. Будь я редактором, ни за что бы всего этого не напечатал. Я сейчас en plein [120]в Малларме (мне нужно это для балета [121]), и, м. б., потому я и возмутился особенно Цветаевой: переход по человеческой тональности слишком уж резок. Впрочем, по этому нельзя судить. Помню такой случай: я читал Расина, а потом сразу, по долгу службы, взялся за «Горе от ума», которое вообще скорее люблю. Нельзя читать: дрянь, суетливо, легко, если перейти от «Федры», например. Так и с Малларме. Кстати, читали Вы его? Чем больше я в него вчитываюсь, тем больше его люблю и им восхищаюсь в противоположность Valery, который в сравнении с ним — светский болтун и без того внутри, без чего нельзя быть поэтом.

Ну, выходит не письмо, а статейка. X. «прочел с удовольствием», как написал Николай II [122]. Так же «В лесу» и Кленовского [123]. Миры рушатся, близко светопреставление, но русская поэзия не унывает.

До свидания. Пишите, если хотите доставить радость «одинокому старику» (это не Николай II, а Тургенев).

Ваш Г. Адамович.

Я послезавтра еду в Париж, до 20 апреля: 7, rue Frederic Bastiat, Paris 8е.

104, Ladybarn Road Manchester 14

20/I-57

Дорогой Игорь Владимирович

Спасибо за пожелания и поздравления к Новому году и Рождеству Христову.

В свою очередь желаю Вам всего, что можно (и даже больше). Вы — человек аккуратный, а я нет. Письмо Ваше, лежавшее у Вас полгода, получил и передал Червинской, выразившей, впрочем, сомнение, не хитрите ли Вы. Но я ее уверил, что Вы — столп искренности и честности. Недавно вернулся из Парижа, где вертелся в вихре света и сливок общества. Видели ли Вы книгу Гингера? [124]Маковский посмеивается, а по-моему, в книге есть стихи замечательные (например, второе — «Весть»), какие самому Маковскому и не снились. Ну, а Вы «над чем изволите работать?» — как всегда спрашивает Алданов. Иваск мне пишет довольно часто и, бедный, все бьется над «Опытами», между Цетлиншей и Аронсонами [125](там появился какой-то Биск [126]в придачу).

«Трудна работа Господня!» [127](это уже не Алданов, а В. Соловьев перед смертью). До свидания Игорь Владимирович. Пишите — но, пожалуйста, с приложением стихов.

Ваш Г. Адамович

104, Ladybarn Road Manchester 14

27/IV-57

Дорогой Игорь Владимирович

Воистину Воскресе! Простите, что только отвечаю, а не написал первый. Да и отвечаю с опозданием, т. к. только вчера прибыл в Манчестер.

Ваше письмо полно литературных мыслей и любовью к interieur’aм. О первом — говорить можно без конца, а вот к interieur’aм я равнодушен и слеп. Терпеть не могу вещей, а еще больше — «красивых», от которых мне неловко и не по себе. Но о вкусах не спорят, значит, passons [128].

А вот о литературе. Мне кажется (насколько я в себе самом понимаю), что я родился с душой достоевски-лермонтовской, но разумом перетянулся к линии пушкино-толстовской. Мне смешны упреки, что я «недооцениваю» Достоевского, п<���отому> что я от него был без ума, до мозга костей, до неспособности другое читать. Но на то человек и живет, чтобы, как говорится, «над собой работать». Вот я и доработался до Толстого, с которым никакие сюрпризы невозможны. А по поводу Достоевского: есть у Буало удивительная строчка, за которую простятся ему все его плоские наставления:

Le vers se sent toujours des bassesses du coeur… [129]

Вот именно! У Д<���остоевского> были ужасные bassesses du coeur [130], и это «se sent» [131]у него везде. Кстати, я прекрасно понимаю, что Вы в моем «споре» с Оцупом [132]против меня. Но как Вы можете быть за Оцупа — не понимаю (отчасти потому, что не мог дочитать его статьи, где он Лосского ставит выше Леонтьева и пишет о новом лит<���ературном> направлении «под моим водительством»: тут я и бросил газету).

А в виде анекдота могу рассказать, что я написал о его «синайских высотах», т. е. о важности тона, а он заявил Водову, что это «антисемитский выпад»! [133]До чего может человек додуматься. Но Оцуп явно больной человек, замученный экс-красавицей женой [134].

Quant а [135]Померанцев, то это просто болтун, и при всех своих Гейдеггерах не вполне грамотный [136]. Но человек скорей милый, если бы убавить ему развязности.

Еще литературный пункт: Чехов. Голубчик, Чехов — чудный писатель, ну как можно в этом сомневаться?! Бунин прав относительно его пьес и первый ткнул пальцем в то, что в них нестерпимо. Но тут, верно, повлияла Книпперша, как на бедного Оцупа его Диана. А рассказы Чехова — это такая прелесть, что надо стать на колени и просить у него прощения за всех «декадентов», которые на него фыркали и захлебывались Андреевым с Пшибышевским (а эти, кстати, все вышли из Достоевского).

Ну, выходит не письмо, а «лит-фельетон».

Как Вы живете? Что делает у Вас Бахрах, для меня самый легкий человек в мире (за что я его и люблю, — как облегчение и отдых) — и как он оценен и принят? У него, кстати, тоже есть своя Диана, в другом роде, но тоже на него действующая.

Иваск умолк. Ходят смутные слухи, что М<���ария> Самойловна увлечена новым гением — Биском, и, в случае если Иваск скиснет, возведет его в редакторы. Будет очень жаль, т. к. Биск, кажется, болван, а Иваск, хоть и переутомился, все-таки Страдивариус среди барабанов.

До — свидания. Почему не присланы стихи, по обычаю и традиции? Спасибо, что написали, вернее, что вспомнили.

Ваш Г. Адамович

4, av Emilia с/о Heyligers Nice

26/VIII-57

Дорогой Игорь Владимирович,

Если бы нужны были доказательства, что я обрадовался Вашему письму, первое — в том, что отвечаю немедленно. Правда, очень был рад, тем более что пишете Вы редко.

Но почти все в письме (как Вы сами отметили) — рецензия на «Нов<���ый> журнал». А я его еще не видел! Так что и отвечать мне нечего.

Большухина же о Вас [137]читал с удивлением и удовольствием. Удивление: кто это? откуда? Местами очень тонко, «субтильно», и рядом с Аронсонами просто наслаждение читать. На месте Иваска я бы его немедленно законтрактовал в «Опыты», ибо это свой человек, пусть не все у него и верно. Иваск все носится с Марковым, а Марков все кого-то эпатирует, как гимназист, и никак не придет во взрослое состояние, хотя ему, кажется, уже за 30 лет.