Дмитрий Кленовский - «…Я молчал 20 лет, но это отразилось на мне скорее благоприятно»: Письма Д.И. Кленовского В.Ф. Маркову (1952-1962)

Обратите внимание на новый адрес на конверте и фамилию: Крачковский. Мы перебрались наконец из нашей совершенно невыносимой сырой деревенской комнаты в город [84].

Рад, что не нужно возвращать вам поэму. Печатать советую в «Н<���овом> ж<���урнале>». «Опыты» читают те 100 человек, которым редакция бесплатно рассылает этот журнал.

Сердечный привет! Д. К.

30.12.54

Дорогой Владимир Федорович!

Получил Ваше письмо. От всего сердца признателен Вам за Ваш подарок! [85]У нас сейчас, в связи с переездом в город, такие расходы, и в бюджете образовались такие прорехи, что не знаю, как и чем их заштопать… В этом отношении Ваша помощь явилась как нельзя более ценной и своевременной. Денег я, правда, еще не получил, но это, конечно, вопрос времени. Вероятно, «Посев» никак не может раскачаться (это в его правилах), а м. б., и жаль ему расстаться с деньгами, которых, поскольку пересылка их в Америку невозможна, издательство и не рассчитывало Вам уплатить… Хорошо, что Вы мне написали! Теперь можно проследить за этим делом, а то Вы думали бы, что деньги мною получены, а я не знал бы, что имею их получить! Будет, думается мне, неплохо, если Вы при случае повторите свое распоряжение. Возможно, впрочем, что за № 22 журнал с авторами еще не произвел расчета. Ну, так или иначе, этот вопрос будет когда-нибудь благополучно разрешен, а потому позвольте Вас еще раз горячо поблагодарить за эту милую помощь!

Мы очень довольны нашим новым жилищем: тепло (центр<���альное> отопление), сухо, вода в комнате, ванна (общего, правда, пользования, но все же…) и т. д. — комфорт давно (кажется, с 1917 г.!) не виданный. В деревне, в примитивнейших условиях существования, холод и, главное, сырость, мы буквально погибали, и переезд был совершенно необходим. К несчастью, он обошелся в копеечку, и я влез в долги (пришлось купить мебель в кредит, ибо у нас ее не было вовсе). Придется невероятно экономить, чтобы в ближайшие месяцы сводить концы с концами. Это все к тому же, т. е. что Ваш подарок обрадовал нас необычайно!

Рад был услышать о Ваших литературных планах. У Вас как-то все, за что Вы ни беретесь, получается остро, своеобразно, волнующе, т<���ак> ч<���то> с большим интересом жду Ваших новинок. В каком № «Опытов» пойдет поэма? [86]Надеюсь, что в ближайшем, а то ведь сколько еще ждать? Журнал выходит очень нерегулярно… Стихи выглядят там хорошо, но читателей мало… Я начинаю мечтать о новой, третьей книге. Имею для нее свыше 30 нигде еще не опубликованных стихотворений, если наберется еще с десяток — серьезно задумаюсь над этим делом. Впрочем, реальные возможности на этот раз слабы и больших надежд я не питаю. До выхода книги ничего нигде печатать не буду, дабы она оказалась новинкой для читателя. Любопытна судьба моего стихотворения «Моя душа, как ты бедна…» («Грани» № 21). Оно написано в 1948 г., я к нему равнодушен и не включил ни в первую, ни во вторую книгу. А критика (Терапиано в «Н<���овом> р<���усском> с<���лове>», Таубер в «Посеве» и некто Мейер [87]в «Возрождении») его расхвалили! Ну какой после этого автор себе судья? Впрочем, прав обычно бывает все-таки именно он!

Искренне преданный Вам Д. Кленовский

30 янв<���аря 19>55 г.

Дорогой Владимир Федорович!

Письмо Ваше от 16 января получил. С большим интересом (хотя с поэмой Вашей уже знаком) жду № 4 «Опытов». Любопытно, внесли ли Вы в нее изменения и какие, как ее назвали и т. п. Да и не только я жду этот №. Оказывается, у Вас как поэта немало друзей: все почти мои знакомые, которым я написал о Вашей поэме, ответили, что очень полюбили Вас по «Гурилевским романсам» и непременно приобретут «Опыты». Все это — «европейцы» (Швеция, Франция и т. п.).

Забыл поссориться с Вами из-за одной детали в Вашей, в остальном, на мой взгляд, значительной и верной, статье о Хлебникове [88]. Ну как можно было, дорогой, приписать Ходасевичу «злобу к ближнему»??!! Не буду повторять уже сказанного мною на этот счет в статье «Оккультные мотивы в русской поэзии». Если не лень — перечтите.

Вы спрашиваете о характере моей будущей книги? Представьте себе, что по настроениям она будет довольно пестрой и вообще будет кое в чем отличаться от первых двух. В ней будет меньше антропософии, меньше духовного благополучия, будет даже некоторая горчинка. Думаю, что эта перемена огорчит кое-кого из друзей моих стихов. Впрочем, в основном в книге прозвучу я же, конечно, лишь в других нюансах.

Для книги в 48 страниц (я против более толстых сборников) стихов почти уже хватает. Когда прибавится еще штук 5–6 — серьезно займусь этим делом. На издательства я никак не рассчитываю. Издание первых моих книг финансировал один знакомый. Книги распроданы, окупились, деньги я ему вернул. Возможно, что он согласится финансировать и третью книгу, но полной уверенности нет. Между прочим: книги мои никогда бы не окупились, если бы не Род. Березов [89], совершенно бескорыстно помогший их распространить [90]. У него золотое сердце, и я по гроб жизни ему за эту дружескую услугу признателен. Перед выходом книги (если выйдет!) напечатаю, вероятно, несколько стихотворений из нее в «Гранях».

Ваших денег от «Посева» так и не получил… Очень они там ненадежны на этот счет… А был бы деньгам особенно рад, ибо в связи с переездом в другую комнату залез в долги, — не знаю, как и рассчитаться…

Привет Вашей супруге.

Жму руку. Дл. Кленовский

2 февраля 1955 г.

Дорогой Владимир Федорович!

Спешу поставить Вас в известность, что только что получил деньги от «Посева». От всей души благодарю Вас за эту щедрую помощь, которая в нынешнее, в связи с переездом особенно трудное для меня материально, время является для меня в полном смысле этого слова спасительной. Меня смущает только размер перевода — целых двести марок!! Собирались ли Вы действительно пожертвовать для меня такой суммой или произошло какое-нибудь недоразумение?

Несколько дней тому назад послал Вам подробное письмо, а потому ограничиваюсь этой короткой благодарностью.

Еще раз сердечное спасибо! Д. Кленовский

4 марта <19>55

Дорогой Владимир Федорович!

Письмо Ваше от 13 февр<���аля> получил. Отвечу прежде всего на некоторые затронутые в нем вопросы.

Ваша фраза: «Но Вы (т. е. я) не можете отрицать, что Ходасевич все же был злой человек» меня озадачила… Почему Вы в этом (т. е. в том, что Х<���одасевич> был злой человек) так уверены? И — главное — почему так уверены также и в том, что я этого не буду (и даже не могу!) отрицать? Вы сперва как будто согласились со мной, что «злобы к ближнему» у Ходасевича нет. Почему же двумя строками ниже Вы снова причислили его к «злым людям»?? Может, в первом случае Вы имели в виду Ходасевича — поэта, а во втором — Ходасевича-человека? Но, если это было так, мне думается, что Вы и во втором случае ошибаетесь… Мы оба с Вами лично Ходасевича не знали и судить о нем как о человеке можем только по воспоминаниям его современников. И вот что, например, писала о нем в год смерти Х<���одасевича> (в 1939 г.) в № 70 «Современных записок» Нина Николаевна Берберова, которая лет 12–15 была «подругой жизни» Ходасевича, а затем, лет за 5 до его смерти, с ним разошлась [91]: