Георгий Адамович - «…Поговорить с Вами долго и длинно и даже посплетничать…»: Переписка Г.В. Адамовича с Р.Н. Гринбергом (1953-1967)

Крепко жму руку и желаю всяческих успехов.

Ваш Г. Адамович

P. S. Корректура нужна мне, Эвальду не надо, тем более что он «отстукан» на машинке.

(На крайность, пришлите мне мой текст, отпечатанный на машинке, на этом я могу помириться.)

Вудсток, 2 сентября 1953

Дорогой Георгий Викторович,

Благодарю Вас за стихи. Будем печатать все три в № 2. Мне они сильно понравились, в особенности второе.

Корректуру я охотно пришлю. Вы ее только не задерживайте, потому что если мы ее к сроку не получим, будем печатать стихи без Ваших исправлений. Впрочем, посылая Ваши стихи отпечатанными на машинке, — Вам корректура как будто не нужна, если я правильно понял самую последнюю строчку письма.

Перепечатывая стихи, у меня не было сомнений, кроме разве 3-й строчки 2 строфы в первом стихотворении — нужны ли многоточия после слова дрему [96]. Отпишите. В слове «безконечность» я заменил з буквой с, что согласно с Кульманом [97].

Это, кажется, действительно все, а муэн кэ жэ сюи [98]слепой.

Относительно К. Эвальда скажите мне, кто это. Буду, разумеется, хранить тайну до гроба. Стихи на «уровне»; не хуже других — Вы правы, я думаю, даже лучше, но мы не можем поместить их в № 2 — места нет. О № 3 поговорить еще успеем.

Жаль, что с Комментариями не вышло. Подождем и тут № 3. О чем я по-настоящему жалею, это что Вы ничего не прислали для отдела «Отзывов и заметок». Неужели так-таки нет ничего? Что-нибудь остренькое на закуску. Вы умеете. Очень прошу. Если да, то поскорей.

№ получается неплохой. Много возни с типографией. Возвращаюсь в город 6-го, пишите мне туда.

Nice, 11сент<���ября> 1953

Дорогой Роман Николаевич

Возвращаю стихи. Поправка только в первом из них, в предпоследней строке. Вернее, не поправка, а авторское изменение текста [99].

Вы просите каких-нибудь мелочей для отдела «смеси». Увы, ничего нет. Это вообще тот отдел, который, по-моему, составляется на месте, т. е. там, где находится редакция. За тридевять земель как-то не чувствуешь, о чем и как надо бы написать. Как Вам понравился отзыв Терапиано об «Опытах»? [100]Он всегда пишет так вяло и смутно, будто у него на конце пера кусок ваты.

Завтра еду в Париж, где пробуду до конца месяца (53, rue de Ponthieu, Paris 8е). Крепко жму руку и желаю успеха в Ваших редакторских трудах и хлопотах. Кланяйтесь, пожалуйста, Софье Михайловне.

Ваш Г. Адамович

53, rue de Ponthieu Paris 8е

21/IX-53

Дорогой Роман Николаевич

Возвращаю корректуру через полчаса по получении ее.

Исправление только одно. Но я Вам с этим исправлением вернул текст, отпечатанный Вами на машинке — так что Вы его уже знаете.

Повторяю:

Вместо

…о чем эта жалость?..

надо

, сомнения, жалость,

Крепко жму руку. Когда выходит номер?

Ваш Г.А.

29.10.53.

Дорогой Георгий Викторович,

Вот Вам содержание № 2; книгу вышлю на будущей неделе.

Поместил Ваше имя и Комментарии для следующих №№, но уверенности у меня никакой, что Вы собираетесь их писать, а если напишете, то дадите их нам — Вы ни единым словом до сих пор не обмолвились. Поэтому я очень Вас прошу ответить мне, получив эту мою цыдулку.

№ 3 мы начнем собирать в ноябре, а выйдем не раньше февраля и не позже марта, потому что в апреле мне нужно быть в Лондоне. Очень надеюсь с Вами свидеться в Европе.

Разумеется, буду ждать и Ваш отзыв на № 2.

Всего, всего хорошего.

Дружески Ваш

104, Ladybarn Road

Manchester 14

4/XI-1953

Дорогой Роман Николаевич

Спасибо за листочек с содержанием «Опытов». Теперь жду их самих. «Комментарии» я напишу непременно и пришлю к № 3. (В декабре, или можно позже? Я как-то не умею писать иначе как к сроку.) Очень буду рад, если приедете в Англию. От Манчестера до Лондона — недалеко, надеюсь, увидимся. Но в апреле (точнее, между 25 марта и 20 апреля) — у меня каникулы, и я, вероятно, буду в Париже. Заедете ли Вы туда?

Два слова о другом: я, когда в последний раз был у Бунина [101], спросил, каково его впечатление от «Опытов». Он — не без обиды в голосе — ответил, что их не видел. Не считаете ли Вы, что Бунину — даже если он не сотрудник — следовало бы журнал посылать? Все-таки он наш общий патриарх [102]. Простите, что я вмешиваюсь не в свое дело. Но думаю, Вы со мной согласитесь. Крепко жму руку.

Ваш Г. Адамович

Manchester 14

104, Ladybarn Road

5/XII-1953

Дорогой Роман Николаевич,

Спасибо за «Опыты». Прочел их внимательно и в общем «с удовольствием». Пишу «в общем» — потому что удовольствие было не от каждой отдельной напечатанной вещи, а от целого, т. е. от духа и склада журнала, от того, что он поддерживает высокую литературную продукцию и что его не «тянет на капусту».

Об отдельных вещах — не буду говорить о каждой. Мне очень нравится рассказ Леховича [103], и вовсе не потому, поверьте, что автор — мой приятель. Есть что-то в этой истории чистое и глубокое, a quoi je sui sensible [104]. Яновский, как всегда, талантлив и хаотичен, но хорошо то, что талантлив. А вот Газданов на сей раз довольно сер и мелок: т. е. занятно, но на полчаса.

Во всем остальном, по-моему, есть много интересного, больше, чем в первом номере, и это хороший признак. Обыкновенно вторая книга, второй № журнала — бывают хуже, и, собственно, экзамен держится именно на всем втором. Мне жаль только, что Степун — человек с большими недостатками, но с большим умом и талантом, — ограничился неподходящей для него темой [105]. Анненков, как всегда, развязен, но в общем неплох, и хорошо то, что в эмигрантском журнале оказалось возможным по-человечески отозваться о Горьком [106]. От этого мы начинаем отвыкать, уподобляясь именно тем, кого изобличаем. Я думаю, было бы хорошо, если бы Вы от Степуна постарались получить что-либо существенное и сделать его не гостем в журнале, а одним из «столпов». Я вовсе не его исключительный поклонник. Но так мало осталось людей вокруг, что и этот блестящий болтун — на вес золота. Он человек, как выражаются, «с музыкой» — т. е. именно с тем, что исчезает, а в сов<���етской> России исчезло совсем. Это было и в Федотове. Но Степун, пожалуй, одареннее его.

Мне понравилось, что Вы без повода и причины написали о Монтэне [107]. О таких людях и о таких вещах полезно напоминать, чтоб не очень все уже было мелко, и есть в этом больше настоящей «актуальности», чем в любой злободневной чепухе.

Рецензии Аронсона я еще не получил, но слышал, что она кислая [108]. Бог с ним! Надеюсь, Вы не обращаете на него внимания, тем более что совершенно правильно написали о газете вообще: утром читаешь, к вечеру забываешь. Но в защиту Аронсона следует сказать, что Вы и о нем лично отозвались в своем отчете не очень благосклонно [109]. У него, кстати, ужасно наивная и смешная манера в статьях: ставить баллы. «Первое стихотворение г-жи Х. Лучше, второе хуже» — и т. д. Притом безапелляционно, т. е.: без объяснения. Но еще раз — Бог с ним! В России критика всегда была второсортная, а теперь докатилась до окончательной Чухломы и Царевококшайска.