Александр Косоруков - Художественный символ в «Слове о полку игореве»

Поэт же в ином порядке рассказывает о бурном пятилетии в жизни Всеслава. Поэт начинает с крупнейшего успеха Всеслава — с последнего этапа в борьбе за Киевский «столъ». События мелькают, словно в калейдоскопе: Всеслав примкнул к восставшим киевлянам, дал им коней для борьбы с половцами, «в один прыжок» достиг Киева, присел на Киевский «златъ столъ». Цель жизни достигнута. Но он не может остановить бег боевого коня и заняться укреплением Руси. Снова прыжок, ночью, тайно от киевлян, теперь уже прочь от Киева. Телеграфный темп изложения красноречиво говорит о том, что Поэт не хочет останавливать внимание читателя на киевских событиях. Бегство от киевлян он изображает с антипатией. Сравнение с «лютымъ зверемъ» означает, что Всеслав покидал Киев, дико обозлённый на людей, — и это понятно: он сидел в Киевской яме 14 месяцев, а на Киевском престоле — около восьми. «Всеслав бежал в глухую полночь, как тать, и даже тьма была ему «враждебной» («синей»).

Ночной прыжок от Киева — и утром Всеслав в Новгороде. Эта фантастическая скорость — дань Поэта народной молве. О всех походах Всеслава на Новгород Поэт говорит словно об одном, уплотняя время, как в сказке. «Утро» в Новгороде — это символическое Утро побед Всеслава. Ритм убыстряется. Поэт подбирает лишь глаголы совершенного вида, выражающие однократное действие: вазни, отвори, разшибе, скочи. Из Новгорода ему пришлось сделать прыжок в свои половецкие владения, на Немигу.

Тут резко меняется темп изложения. Калейдоскоп остановился. Поэт как бы просит читателя спокойно вдуматься в иносказательное изображение битвы: «На Немиге, как снопы, стелют головы, и молотят цепами булатными, на току жизнь кладут, веют душу от тела. Берега кровавые Немиги не семенем добрым засеяны — засеяны костьми сынов русских». Поле битвы отождествляется с полевым током и с крестьянским полем, а битва — с обмолотом снопов. На хорошо знакомую русичу мирную картину молотьбы, отделения зерна от половы, уносимой ветром, наплывают образы кровавой сечи, жестокого взаимоиетребления русских воинов. Какой гигантский урон Руси нанесла одна лишь битва своих со своими! И это в момент нарастания половецкой опасности. Многие тысячи сильных молодых мужчин уже никогда не будут собирать урожай и никогда не встанут на защиту родины от её действительных врагов. Завтрашний день видится Поэту печальнее нынешнего. Когда поле засевается зерном, то посев предвещает новые радости, накопление новых сил. Когда же Русское Поле поливается кровью и засевается костьми сынов Руси, убитых во взаимной вражде, то из этого недоброго, мёртвого семени прорастает лишь новая смерть, кровавая месть и ненависть друг к другу. Таков символический урожай Немиги.

Поэт ни слова не сказал ни о победителях, ни о побеждённых. Он, конечно, знал, что Всеслав потерпел сокрушительное поражение, а Ярославичи победили. Но он знал и понимал другое — в междоусобных войнах победителями оказываются только враги Руси. Они часто опрокидывали все расчёты князей. Всеслав потерпел поражение от Ярославичей, но через год с небольшим стал властелином Киева, а Киевский князь Изяслав — изгоем. Вот какова диалектика междоусобной борьбы! Недаром — в нарушение хронологии событий, но в соответствии со своей главной идеей — Поэт после разгрома на Немиге возвращается к началу, к тому, как Всеслав управлял Киевской Русью.

Немига, увы, не образумила Всеслава. Днем, — и это было позитивным делом — он распределял власть на Руси, но Ночью продолжал политику междоусобных раздоров. Говоря метафорически, его княжение в Киеве было отмечено как светлым знаком Дня, так и тёмным знаком Ночи, то есть было противоречивым. Он не оставил бесцельного кружения по Руси, пристрастия к ночным стремительным броскам, которые Поэт снова сравнивает с «рысканием» волка. Употребление здесь творительного падежа — обычная форма сравнения, и только на этом основании вряд ли оправданно делать вывод, что Поэт, следуя былинам и преданиям, изображает Всеслава оборотнем. В «Слове» с волками сравниваются «куряне», «Гзакъ бежить серымъ влъкомъ», «Влуръ влъкомъ потече», Игорь мчится «босымъ влъкомъ» и даже Боян («рища в тропу Трояню»), Сравнение метаний Всеслава по Руси и по Половецким степям с бегом волка означает, что он мчался с невероятной скоростью, будто бы за одну ночь достигая далёкой Тмутаракани через многие сотни километров половецких владений. Это порождало легенды о Всеславе: он, мол, бросил вызов самому «великому» Хорсу, богу Солнца, и победил его в скорости бега.

Весьма необычно рассказывает Поэт о занятиях Всеслава, великого князя Киевского. Мельком, в стереотипных выражениях упомянув о его административно–судебной деятельности, он переносит все внимание на ночные «рыскания» Всеслава. Это похоже на краткий пересказ преданий о нём: сказочная, красивая гипербола и несвойственная Поэту малосодержательность. На мысль о чудесной быстроте передвижения Всеслава израсходовано 35 слов. В предельной резкости контраста мне видится скептическая улыбка Поэта: беглец, еле унёсший ноги с берегов Немиги — и вдруг соперник самого великого Хорса! Конечно, вольному воля, кто хочет верить — пусть верит, но во времена Поэта было хорошо известно, сколько дней и ночей надо затратить на тысячекилометровый путь до Тмутаракани. Я ощущаю иронию и в следующем стихе: «В Полоцке к заутрене ему звонили колокола святой Софии, — а он в Киеве звон слышал». Всеслав был язычником, испытывал свой жребий под знаком Трояна, и естественно, что христианские богослужения не посещал, а бегал от них, причём быстрее звука, спасаясь, словно нечистая сила, от колокольного звона «святой Софии».

Вера в оборотничество, конечно, ещё была во времена Поэта присуща многим людям. Но сам он, как показывает «Слово», не верил в это. История о Всеславе — тому доказательство. Поэт говорит: пусть Всеслав обладает исключительным даром перевоплощения, пусть он колдун, если кому‑то так видится его образ, пусть в его теле «вещая душа», но всё равно это ему ничего в итоге не дало, и он «часто беды страдаше». Во вред Руси и ему самому были его якобы нечеловеческие способности и вся его мятежная борьба.

Сквозь таинственно–волшебный ореол вокруг пятилетних кружений Всеслава просвечивает ясная интерпретация Поэта. Невероятная скорость перемещений? Секрет в том, что люди не видели, как и когда он пускался в путь и как он передвигался, потому что Всеслав ночью, тайно уезжал, ночью, тайно ехал, и лишь только у цели, по утрам, обнаруживалось его войско и он сам. Он был полуночный человек, а с ночью древний русич склонен был и в XI‑XII веках сплетать самые фантастические представления. Невероятное овладение Киевским престолом? Поэт пишет: Всеслав добился этого хитростью, и ниоткуда не следует, что колдовской, а также в силу сложившейся помимо его воли критической ситуации.