Александр Лавров - Русские символисты: этюды и разыскания

РГБ. Ф. 109. Карт. 18. Ед. хр. 49. В библиотеке В. М. Жирмунского сохранился экземпляр (приобретенный им в 1909 г.) книги Вяч. Иванова «По звездам. Статьи и афоризмы» (СПб., 1909) с его многочисленными пометами и записями на полях, в ряде случаев весьма развернутыми, которые свидетельствуют о тщательной аналитической проработке им ивановских статей (Библиотека ИРЛИ, шифр 115 5/141).

Фрагменты из писем К. В. Мочульского к В. М. Жирмунскому, касающиеся деятельности романо-германского семинара, приводятся в статье К. М. Азадовского и Р. Д. Тименчика «К биографии H. С. Гумилева (вокруг дневников и альбомов Ф. Ф. Фидлера)» (Русская литература. 1988. № 2. С. 182–183). Книге В. М. Жирмунского «Валерий Брюсов и наследие Пушкина» (Пб., 1922) предпослано посвящение: «Дорогому другу Константину Васильевичу Мочульскому на память о наших первых работах в области поэтики» (С. 3). Подробные наблюдения над поэтикой Брюсова содержатся в письме Мочульского к Жирмунскому от 31 декабря 1916 г. Переписка между ними продолжалась и в 1920-е гг., когда Мочульский оказался в эмиграции; его письма к Жирмунскому этого времени вдохновлены воспоминаниями о годах их юношеской дружбы. В частности, 6 сентября 1921 г. он писал Жирмунскому из Софии: «…преклоняюсь перед твоим мужеством и терпением. Ты даешь мне пример преодоления материи духом… жить можно и в Inferno, если гореть в Духе. Из всех людей, которых я встречал в жизни, ты кажешься мне самым чистым образцом духовного человека. И сейчас, в величайших испытаниях, — ты как-то еще укрепился… чувствуется, что ты, как и раньше, весь горишь любовью к делу, к нашему общему делу. Ах, нам надо жить вместе. Несправедливо и бессмысленно, что мы разлучены, — помнишь наши споры, наши беседы о Мандельштаме и Ахматовой, нашу совместную работу над Брюсовым. Эти минуты огромного духовного — хочется сказать, творческого — подъема искупают годы отупения и уныния». 14 апреля 1922 г. Мочульский вновь писал Жирмунскому из Парижа: «Помню наши беседы и споры с Тобой. Это была настоящая, кипучая жизнь, настоящее веселое творчество — и в форме разговора с тобой или обсуждения какого-нибудь стихотворения вырабатывалось и выяснялось для меня самое важное и нужное». Получив книгу «Валерий Брюсов и наследие Пушкина», Мочульский признавался (в письме от 21 июня 1922 г.): «Не могу Тебе передать, как меня тронуло твое посвящение и как мне понравилась твоя книга. <���…> Мне ужасно приятно, что остался такой след наших споров и бесед» (ИРЛИ. P. I. Оп. 17. Ед. хр. 582). В полном объеме письма Мочульского к Жирмунскому опубликованы нами в «Новом литературном обозрении» (1999. № 35. С. 117–214).

См.: Переписка Б. М. Эйхенбаума и В. М. Жирмунского / Публ. Н. А. Жирмунской и О. Б. Эйхенбаум. Вступ. статья Е. А. Тоддеса. Примеч. Н. А. Жирмунской и Е. А. Тоддеса // Тыняновский сборник. Третьи Тыняновские чтения. Рига, 1988. С. 256–329.

См.: Там же. С. 259.

ИРЛИ. Ф. 89. Ед. хр. 19 910. См. также: Гапоненков А. А. Журнал «Русская Мысль» 1907–1918 гг. Редакционная программа, литературно-философский контекст. Саратов, 2004. С. 112–114.

23 сентября 1913 г. Жирмунский извещал Эйхенбаума: «Завтра или послезавтра выходит моя книга о романтизме <���…>» (Тыняновский сборник. Третьи Тыняновские чтения. С. 272).

4 мая 1913 г. Жирмунский сообщал Л. Я. Гуревич: «Мои статьи о романтизме Петру Бернгардовичу не пригодились для журнала, т<���ак> к<���ак> в сентябре месяце я думал уже напечатать книгу. Но сейчас этот последний вопрос находится в совершенно неопределенном положении, т<���ак> к<���ак> издатель еще не отыскался» (ИРЛИ. Ф. 89. Ед. хр. 19 910).

Жирмунский В. Немецкий романтизм и современная мистика. С. 9.

См. об этом во вступительной статье Е. А. Тоддеса к публикации переписки Жирмунского и Эйхенбаума (С. 258–259, 264).

Вопрос о сочетании и взаимопроникновении эстетических и религиозных ценностей неоднократно поднимался в переписке Мочульского с Жирмунским. Так, летом 1912 г. Мочульский признается: «Каждая минута жизни укрепляет меня в моей религии эстетизма; сознание, какое-то почти ощущение прекрасного всегда мне сопутствует, тогда как мистические переживания — мои редкие случайные гостьи». В другом письме, отправленном из Рима летом 1913 г., Мочульский сообщает Жирмунскому: «…здесь я становлюсь религиознее. <���…> Я хожу из церкви в церковь, как средневековый пилигрим; я испытал настоящее и до сих пор незнакомое мне волнение, когда был на мессе в San-Pietro. Мне хочется этого еще и еще, и я понимаю романтиков, глубоко понимаю их хоть в этом. Я дохожу до вывода, которого старался не делать и не замечать: красота на своей высшей ступени становится религией: все прекрасное мистично и эстетизм приводит к мистицизму. Я осознал связь между „A rebours“ и „Là-bas“, между „Эстетическим манифестом“ и „De profundis“» (Новое литературное обозрение. 1999. № 35. С. 137, 167. Упоминаются романы Жориса Карла Гюисманса «Наоборот» (1884) и «Там, внизу» (1891), «тюремная исповедь» Оскара Уайльда «De profundis» (1897); «Эстетический манифест» — либо «Заветы молодому поколению» (1894) Уайльда, либо его Предисловие к роману «Портрет Дориана Грея»).

Исторический Вестник. 1914. Т. 135. № 1. С. 303–304. Подпись: А. Б.

Де-ла-Барт Ф., гр. Три русских книги о романтизме // Голос Минувшего. 1915. № 5. С. 301–302.

Валединский И. Немецкий романтизм и современная мистика. (По поводу книги г. Жирмунского) // Русский Филологический Вестник. 1915. Т. 74. № 3. Отд. I. С. 117.

Тиандер К. К вопросу о современной мистике // День. 1913. № 285, 21 октября, (приложение «Литература, искусство, наука», № 3).

Следует отметить, что в 1913 г., когда была завершена его первая книга, Жирмунский еще находился под безраздельным воздействием символистской философии и эстетики, что сказывалось в его достаточно настороженном отношении к постсимволистским новациям. Так, 20 марта 1913 г. он сообщал Б. М. Эйхенбауму: «…особенно для меня было бы интересно написать об „акмеистах“. Я их всех знаю — можно было бы соединить с этим обсуждение их сборников <���…> в общем я отношусь к ним отрицательно» (Тыняновский сборник. Третьи Тыняновские чтения. С. 271). Показательно, что, осуществив этот замысел три года спустя в статье «Преодолевшие символизм», Жирмунский никак не обнаружил своих «отрицательных» пристрастий (к тому времени, видимо, им самим «преодоленных») и показал историко-литературную закономерность возникновения новой поэтической школы — настолько полно и убедительно, что сами акмеисты воспринимали его работу как вполне адекватную характеристику их творческих устремлений; ср. мемуарное свидетельство о Гумилеве в позднейшем письме В. М. Жирмунского к Тамаре Жирмунской: «…однажды в 1919 или 1920 г. <���…> он сказал мне, что я единственный из современных критиков, который понимает и признает значение акмеизма как нового поэтического направления, и что я мог бы стать „Сент-Бёвом“ этого направления <���…>» ( Жирмунская Т. «Простота сего урока…» Голос издалека // Вопросы литературы. 1994. № 4. С. 304).