Сергей Щепотьев - Супруги Голон о супругах Пейрак

Двадцатилетие альбигойских войн — это время выражения злобы и жажды мести в яростных сирвентах провансальских и лангедокских трубадуров. «Ты, Рим, поверг мир в борьбу и несчастье, — писал Гильом Фигейра. — Добродетель и заслуги... похоронены тобою, коварный Рим, корень и вершина всякого зла... Но пусть святой дух, облекшийся в человеческую плоть, услышит мои мольбы и беспощадно разрушит тебя... Ты отнимаешь мясо у бедняка. Ты отпускаешь грехи за деньги» [22] Цит. по книге П. Когана «Очерки по истории западноевропейской литературы». М., 1934, с. 19. .

В период упадка лирической поэзии семь тулузских горожан решили предпринять шаги к поощрению творческой деятельности. В 1323 году они основали в Тулузе, на улице Августинцев, Консисторию Веселой Науки (La Gaya Scienza), ежегодно в первое после 1 мая воскресенье, устраивавшую поэтические состязания. В 1324 году для этого общества был выработан кодекс правил стихосложения под названием «Законы любви».

«Но все эти попытки не привели ни к чему: никакие гальванические токи не могли воскресить к жизни трупа» [23] Иванов К. Трубадуры, труверы и миннезингеры, с. 51. .

Приношу читателю извинение за отступление в глубь истории, но, по моему глубокому убеждению, без него невозможно понять во всей полноте суть происходящего в романе Голон.

Чтобы разобраться в главном конфликте его, надобно теперь еще сказать несколько слов об одном из главных действующих лиц, о персонаже историческом — короле Луи XIV.

Коронация Луи (Людовика) XIV происходила в 1654 году в Реймсе, где с 1179 года короновались французские короли. Реймс был городом, где в 496 году принял крещение первый король франков Клови (Хлодвиг).

При короновании Луи XIV был помазан миром из сосуда, который, по преданию, был послан с небес для помазания Клови.

Таким образом, Луи считался «помазанником Божьим». Коронованный на царство короной Шарлеманя (Карла Великого), которого короновал сам римский папа, Луи претендовал таким образом на наследие своего далекого предка, правившего, кроме Франции, Нидерландами, территорией современной Австрии, половиной Италии и половиной Германии.

Крупнейшая в Европе по численности населения страна [24] 18 миллионов, против 14 миллионов России. , Франция была разобщена не только потому, что большая часть французов не говорила и не понимала по-французски (они говорили на бретонском, фламандском языке или одном из сотни диалектов), но и потому, что провинциальные губернаторы чувствовали себя совершенно независимыми хозяевами подвластной им территории, произвольно повышая налоги или объявляя, например, штраф за пререкания.

«То и дело короля приветствуют как поборника прав человека, -пишет английский историк В. Кронин. — Во время Фронды и даже короткое время после нее в провинциях... , где королевская власть все ещё была слаба, дворяне безнаказанно грабили, пытали и убивали... Дворянин мог убить человека за то, что тот не приветствовал его. Только сильный король мог держать под контролем этих буйных господ» [25] Cronin V. Louis XIV. London, 1968, p.77. .

Наблюдавший парадный въезд Луи XIV в Париж в 1652 году англичанин Джон Ивлин заметил, что «Французы — единственная нация в Европе, идолизирующая своего монарха» [26] Там же. .

Кроме раздора в государстве, Фронда внесла немало невзгод непосредственно в жизнь королевской семьи, привела ее к нищете. По воспоминаниям Ла-Порта, камердинера десятилетнего в то время короля, Луи «ходил зимой и летом в зеленом бархатном, подбитом белкой, халате; на второй год его величество так подрос, что он доставал ему до икр. Простыни у него были полны дыр, и я часто находил его ноги просунутыми в эти дыры на голом матраце» [27] Cronin V. Louis XIV. 1968, p.51. .

В то время, пишет В. Кронин со ссылкой на того же Ла-Порта и другого камердинера короля, Дюбуа, «просто потому, что придворные были заняты и заморочены, король бывал голоден... Он и Филипп (младший брат короля — С. Щ. ) обычно перехватывали еду королевы на пути из кухни и улепетывали с омлетом» [28] Там же. .

Мало что изменилось и к 1660 году — времени бракосочетания короля: «Мазарини был не только в несколько раз богаче Луи: он подчеркивал это с неприятной откровенностью. Однажды вечером, в Великий Пост, например, Луи должен был довольствоваться на ужин двумя камбалами, тогда как Мазарини подали на стол сорок таких рыб» [29] Там же, с. 96. .

Годовой доход короля за 1661 и 1662 годы был истрачен.

Индустрия страны закоснела, торговля была в застое, казна пуста, зерно импортировалось, национальный долг возрос до 143 миллионов: Франция была скрытым банкротом.

Совершенно естественно поэтому, что в это время раздражение Луи XIV достигло апогея.

В это время и сталкивают авторы «Анжелики» короля Франции с графом Тулузы, Жоффрэ де Пейраком.

«Он не забыл тех дней, когда принцы крови вели с ним войну, — говорит о короле в первой книге романа Великая Мадемуазель — мадемуазель де Монпансье. — Его величество опасается всех, кто слишком высоко поднимает голову».

А южанин Пейрак, само собою, поднимает голову непомерно высоко!

В конфликте французского короля с тулузским графом сталкиваются, таким образом, исторически сложившиеся потенциалы: «помазанник Божий», олицетворявший единую Францию — и гордец из Лангедока, чья родословная древнее родословной стремящегося утвердиться во что бы то ни стало монарха.

С одной стороны — максимально раздраженный всей своей парадоксально полной лишений жизнью король, с другой — самый влиятельный и богатый человек в Лангедоке.

Незадолго до торжеств бракосочетания Луи XIV «посетил и усмирил главные города Прованса, ... выбивая последних членов Фронды!» [30] Cronin V. Louis XIV. 1968, p.113. .

И в то же время, когда «все подданные Луи независимо от приверженности к той или иной церкви, объединились в верноподданическом порыве, ...слышен был лишь один диссонанс: некий Пьер де Бертье, епископ Монтобана, нападал на протестантов Гианны и Лангедока и предлагал королю принять жесткие меры к так называемой реформистской религии» [31] Там же, с. 78. .

«Великий Лангедокский Хромой» — Жоффрэ де Пейрак, изуродованный в детстве религиозными фанатиками, не только позволяет себе смерить короля «надменным взглядом, словно это был какой-то незнакомец», но ожесточенно пререкается с архиепископом Тулузы. Эти стычки исполнены той самой обоюдной ненависти, которая берет начало в альбигойских войнах.

Вместе с героиней романа мы погружаемся в самобытную атмосферу французского Юга — начиная с той театральности, с которой обставлено бракосочетание супругов, де Пейрак: от средневекового обычая «свадьбы по доверенности» до массового действа на улицах Тулузы.