Михаил Розов - Философия науки и техники

Приведём ещё два очень сходных примера. Вот что пишет академик Н. С. Шатский о возникновении региональной геологии: «Региональная геология родилась вместе с геологической картой; правда, и до начала геологического картирования, в XVII и XVIII вв. и даже раньше в литературе встречались региональные описания геологического характера, например, в географических очерках, путешествиях и т. д., но они не были систематическими и чаще касались лишь предметов и явлений, почему-либо заинтересовавших авторов. С введением государственного геологического картирования окончательно выработался тип региональных геологических описаний, представляющих в огромном большинстве случаев как бы объяснительные записки к геологическим картам».

Аналогичные мысли о формировании науки явно проглядывают в работе И. С. Мелехова «Очерк развития науки о лесе в России». Формирование лесоведения автор связывает с нуждами кораблестроения: «Потребность в лесоматериалах для кораблестроения и их быстрое истощение в районах первоначальных заготовок определяли необходимость описания лесов». Эту идею повторяет П. С. Погребняк: «Отечественное лесоведение зародилось в начале XVIII столетия как детище нужды в корабельном лесе».

Может показаться, что речь идёт о довольно тривиальной вещи, о роли практических запросов в формировании науки. Но это не так. В работе И. С. Мелехова хорошо показано, что лес в жизни русского народа всегда играл огромную роль и практические знания о лесе начали формироваться очень давно. Роль кораблестроителя как централизованного и социально значимого потребителя этих знаний состояла прежде всего в том, что появилась государственная потребность в систематическом описании лесов, в организации всех накопленных сведений, в составлении лесных карт. Иными словами, появилась коллекторская программа.

Факты показывают, что в основе формирования науки, по крайней мере в рассмотренных случаях, лежит процесс систематизации знаний, которые, вообще говоря, уже могут существовать, но разбросаны и никак не организованы. Но кто управляет этим процессом систематизации, кто задаёт соответствующую программу? И Шатский, и Мелехов единодушно указывают на роль социально значимого потребителя знаний. Наличие такого потребителя или заказчика сильно упрощает задачу экспликации той программы, которая может здесь иметь место. Почти очевидно, что потребитель в рассмотренных ситуациях задаёт прежде всего два параметра знания: он говорит, что именно он хочет знать и о чем. Эти два класса характеристик и лежат, вероятно, в основе первичной систематизации знания. С одной стороны, они определяют референцию знания, которое нас интересует: о чем оно, о лесе или о горных породах. С другой, – тип содержания или репрезентации: что мы хотим знать о горных породах, их физические свойства или химический состав. Напрашивается, конечно, ещё и третий вопрос: Как? Как мы можем получить требуемые знания? Но этот вопрос интересует уже не потребителя, а производителя.

Очевидно, что фигура потребителя вовсе не обязательна, если у нас уже есть образцы систем знания. Продолжая приведённый выше отрывок, Н. С. Шатский пишет: «Обычный, наиболее часто встречающийся тип региональных описаний заключает изложение стратиграфии и тектоники описываемого района, характеристику магматических образований и полезных ископаемых. Этим чисто геологическим частям обыкновенно предшествует характеристика рельефа и обзор литературных данных о строении района. Весьма обычны также главы, в которых излагается геологическая история...» Нетрудно видеть, что перед нами некоторая принципиальная инструкция по построению геологического описания, т. е. коллекторская программа. Но она, скорее всего, только эксплицирует ту неявную программу, которая без всяких инструкций как раз и порождает типовые тексты, следующие по своей структуре одним и тем же образцам.

Существуют ситуации конфликта исследовательских и коллекторских программ. Одним из продуктов такого конфликта является широко распространённое представление об идеальных моделях. Рассмотрим это на материале рассуждений, приведённых в книге Э. Квейда «Анализ сложных систем»

Автор иллюстрирует метод моделирования на таком примере. Представьте себе, что марсиане проводят исследования, связанные с изготовлением и засылкой на землю летающих тарелок. Когда тарелка находится в процессе изготовления, для специалиста по определению стоимости она представляет собой лишь два числа: её порядковый номер и количество марсианских человеко-часов, затраченных на её производство. Но вот тарелка построена, и её перевозят на склад. На этом этапе её можно характеризовать другим набором чисел: линейными размерами и весом, а также классификацией груза по нормам перевозок. Наконец, тарелка запущена и находится в полете. Здесь мы можем представить её как материальную точку в пространстве, обладающую определённой скоростью. Далее тарелка входит в атмосферу Земли, и её описание снова меняется, ибо теперь мы должны учесть её форму, коэффициент сопротивления и скорость.

Почему мы все приведённые описания называем моделями? Прежде всего, вероятно, по причине их неполноты. Мы ведь в каждом случае знаем гораздо больше, но отбираем только то, что нужно для решения задачи, т. е. для реализации нашей исследовательской программы. «Какую именно модель мы построим, – пишет автор, – зависит от тех вопросов, на которые мы хотим получить ответ при помощи модели, и от тех решений, которые нам предстоит принять, руководствуясь моделью». Иными словами, исследовательская программа очень прагма-тична при отборе исходных данных, она отбирает только то, что необходимо для получения удовлетворительного решения.

Но ведь наряду с исследовательскими программами существуют ещё и коллекторские, которые требуют согласования и систематизации знания. И вот оказывается, что представления об объекте, вполне оправданные с прагматической точки зрения в рамках реализации исследовательских программ, не вписываются в общую систему наших представлений о мире. Говоря, например, об изображении летающей тарелки в виде материальной точки, автор продолжает: «Любой конкретно мыслящий человек мог бы возразить, что такой подход совершенно нереалистичен; что мы пренебрегаем размерами, формой, материалом; что диаметр тарелки 30 метров, что она выкрашена в ярко-красный цвет и что на ней находится экипаж из трёх марсиан». И вот в целях согласования столь разных представлений и появляются такие понятия, как «идеальная модель», «абстракция», «идеальный объект», которые фиксируют то, что прагматически оправдано, но не укладывается в нашу картину мира.