Илья ШТЕМЛЕР - BREAKFAST ЗИМОЙ В ПЯТЬ УТРА

- А может быть, это были не еразы, а просто уголовники? - произнесла Джульетта.

В Сумгаите тысячи заключенных-уголовников работали «на химии». Многие производства в связи с плохо налаженной системой очистки вредных технологических процессов использовали труд уголовников…

- Нет. Это были еразы, - вздохнул Сурен. - Скоро они и в Баку придут убивать армян, везде об этом говорят…

Не надо было в той обстановке быть провидцем - в самом начале девяностых годов в Баку начались армянские погромы. Планомерные, продуманные. Под давлением Народного фронта - стихийно возникшего организованного движения - армян выгоняли с работы, насильно выселяли из квартир, впоследствии погромы приняли форму и физического уничтожения.

Следующий мой приезд в Баку совпал с пиком вакханалии погромщиков, в феврале 1990 года…

Едва выудив из общей свалки свой чемодан с оборванной ручкой и подозрительным надрезом, я увидел на стене багажного загона фразу, написанную красной краской: «Утопим русских в армянской крови!»

«Ничего себе начало», - подумал я, поравнявшись с тощим небритым парнем, в руках которого бренчали ключи зажигания.

- Сян ким сян? - спросил таксист сквозь золотые зубы. - Эрмяни?

- Йок, - ответил я. - Джут баласы. Еврей.

Лицо таксиста растянулось в гримасу, означающую улыбку.

Прижимая к животу чемодан, я шел за ним к машине, пересекая ночную площадь аэровокзала. Странное чувство владело моим сознанием - я, привыкший к «неудобствам», связанным с моей национальной принадлежностью, сейчас испытывал какое-то умиротворение и даже чувство справедливого реванша по отношению к ЧЕЛОВЕЧЕСТВУ, какое-то чувство утоленной мести: мол, примерьте, други, к себе, каково быть гонимым. Нехорошее чувство, понимаю, но слишком глубоко сидела обида. Однако многовековой опыт нашептывал: не торопись, приятель, все вернется на круги своя - рано или поздно возьмутся и за твоих кровников, неспроста половина еврейского населения Баку пакует свое добро. Хотя в городе появились листовки - обращение к еврейскому населению Баку от имени Народного фронта Азербайджана. Не дословно, но близко к тексту: «Друзья! Вы наши братья. Помните, что у нас с вами общий праотец Авраам. Никогда азербайджанский народ не пойдет против своих братьев. Вам ничего не угрожает…» Руководство Народного фронта всерьез беспокоил отток из республики высокопрофессиональных специалистов-евреев: врачей, инженеров, научных работников, которые, в сущности, составляли интеллектуальный костяк республики…

Мардакьянское шоссе маслянистой плетью тянулось к горизонту. Ветер с терпким запахом йода зло бился о приспущенное стекло, шевеля липкие волосы. Иногда из темноты проявлялись силуэты неподвижных станков-качалок - сколько нефти они высосали из этой земли! От их неподвижности веяло тревогой. Несколько раз такси останавливали какие-то люди с повязками на рукаве, бесцеремонно светили фонариком в мое лицо, спрашивая таксиста, кого тот везет, не армянина ли. Документы!

- Какой армянин сейчас едет в город? - отвечал таксист. - Думай, что говоришь!

Я показывал паспорт. Нас отпускали…

- Один анекдот расскажу, - повеселел таксист. - Что такое «дружба народов», знаешь? Это когда все люди мира, все-все, даже якуты… дружно взявшись за руки, бьют армян! - Таксист засмеялся.

Я угрюмо молчал, что явно не понравилось моему водителю. Он притих, глядя на дорогу. Он сейчас был похож на мрачную большую птицу.

У самого въезда в город, у станции метро, я услышал отдаленный вскрик. Короткий, резкий. Потом раздался сухой звук падающего на пол ореха. То был выстрел… И вновь тишина, лишь гул автомобильного двигателя.

У дома мамы такси остановилось, я вытянул из багажника неуклюжий одноухий чемодан. Протянул таксисту деньги и повернулся было уйти. Таксист меня окликнул… И тут стряслось самое невероятное - тот, кто хоть немного знаком с бакинскими таксистами, поймет меня.

- Возьми сдачу, дорогой. - Таксист блеснул золотыми зубами. - У нас сегодня революция. На чай не берем.

Отметив про себя отсутствие привычной доски со списками жильцов подъезда, я неуклюже обхватил чемодан, проклиная тех, кто сорвал такую удобную ручку. Нащупал подошвой ступеньку и, отдуваясь, поплелся по лестнице в блеклую сутемь подъезда, на третий этаж. Вскоре тишину озвучил тяжелый топот шагов - сверху спускались какие-то люди. Громко ругаясь по-азербайджански, они говорили о том, что армяне специально спрятали доску с фамилиями жильцов, думали, что их не найдут. И что мерзавец Насрулла успел занять армянскую квартиру, ту, что на втором этаже, хотя у него, паразита, есть своя квартира. Но ничего, сейчас они зайдут в другой дом, может, там больше повезет… Мое появление с чемоданом на мгновение вызвало замешательство. Их было трое, здоровенных мужиков…

- Йол вярь! - приказал я со злостью. - Дайте дорогу! - и продолжил командирским тоном по-азербайджански: - Не видите, тяжелый чемодан несу, дети ишака! Поднимитесь на площадку, иначе нам не разойтись.

Три здоровенных мужика послушно вернулись на площадку и подобрали животы, уступая дорогу. Логично рассудив, что, если незнакомец их так обложил, значит, имеет право. Их почтительный шепот донес слова уважения перед седовласым мужчиной, который наверняка тащит домой какое-то армянское добро…

Мама встретила меня с непривычной торопливостью: едва я переступил порог, как она захлопнула за мной дверь. Оставив чемодан, я прошел на кухню и увидел старую Джульетту, рядом с которой, на трех чемоданах, положенных плашмя друг на друга, сидел Сурен, небритый и жалкий. Из дальнейшего разговора я узнал, что мама вторые сутки прячет соседей у себя на кухне, потому как сквозь окна комнат просматривается вся квартира, кроме кухни. А квартиру Джульетты занял сукин сын Насрулла, завбазой, и уже врезал свой замок. Но завтра они улетают в Куйбышев, к сестре Джульетты. Билет на самолет купил Насрулла - в обмен на квартиру с мебелью. Главное - завтра попасть в аэропорт, потому что все шоссе контролирует Народный фронт, ловит армян - кого куда-то отправляют, а кого убивают. Надо все делать тихо: если узнают, что Насрулла помогает армянам уехать, ему не поздоровится, не говоря уж о самой Джульетте с Суриком… Но есть план! Насрулла приедет в пять утра на своей машине, надо успеть пристроиться к машинам, на которых родственники чемпиона мира по шахматам Гарри Каспарова поедут в аэропорт. Их Народный фронт пропустит, есть договоренность: хоть у Каспарова мать и армянка, зато отец - пусть покойный, но еврей. Риск, конечно, есть, но все же за спиной чемпиона мира Насрулла рассчитывает проскочить…

Все, что я увидел и услышал в последние часы, вдруг разом навалилось на меня, бросило на диван, заставило обхватить голову руками. Пустым взором я отмечал, как мама с Джульеттой возятся на кухне, готовя ужин… Где же власть, милиция, войска, наконец, где все это?! Где вообще я нахожусь?! Какой-то ирреальный мир… Придвинув телефон, я набрал знакомый номер.