Айн Рэнд - Философия: Кому она нужна? [litres]

Подтверждение этому постулату дается в следующем отрывке: «Когда в результате таких действий получается обойти или разрушить контроль со стороны других, остаются только личные подкрепления. Индивид начинает искать немедленного удовлетворения, возможно, в сексе или наркотиках» [44] Там же. . Так же как альтруизм – это моральный кодекс всех мистиков, и духа, и плоти, так и этот взгляд на интересы личности – их первобытное клише. Хотя мистер Скиннер и приводит часть своего эпистемологического «объяснения».

Человек, утверждает он, не знает ничего за пределами настоящего момента: у него нет способности концептуализировать, преднамеренно действовать, планировать наперед. «Поведение формируется и подкрепляется своими последствиями» [45] Скиннер Б. Ф. По ту сторону свободы и достоинства. – М.: Оперант, 2015. – С. 24. . А также: «В действительности на поведение не могут влиять события, которые следуют за ним, однако если “последствие” наступает незамедлительно, то оно может накладываться на поведение во времени» [46] Там же. – С. 103. . А эволюция, пишет он, сделает все остальное. «Предположительно, процесс оперантного обусловливания возник потому, что организмы, более чувствительные к последствиям своего поведения, могли лучше приспосабливаться к окружающей среде и выживать» [47] Там же. . Что это за «чувствительность» и каким органом или способностью она управляет? Ответа нет.

Утверждая, что первое открытие человека (сохранение огня) было полностью случайным [48] Там же. – С. 104–105. , мистер Скиннер заключает, что другие люди как-то научились имитировать такие удачные опыты. «Одно из преимуществ общественных животных заключается в том, что никто не должен в одиночку изобретать все практики» [49] Там же. – С. 105. . О временном периоде осведомленности человека мистер Скиннер говорит: «Вероятно, никто не сеет весной лишь для того, чтобы собирать осенью урожай. Высадка семян не была бы адаптивной или “рациональной” практикой, если бы никак не была связана с урожаем, но человек сажает семена весной под действием более непосредственных контингенций, организованных по большей части социальной средой» [50] Скиннер Б. Ф. По ту сторону свободы и достоинства. – М.: Оперант, 2015. – С. 105. . Как это было сделано социальной средой, которая состоит из людей, не способных думать наперед? Ответа нет.

Феномен языка – это всегда проблема для мистиков плоти. Мистер Скиннер семантически обходит эту тему, называя язык «вербальным поведением». «Предположительно, вербальное поведение возникло под влиянием контингенций, включающих практическое социальное взаимодействие…» [51] Там же. Как? Нет ответа. «Вербальное поведение» – средство контроля человека, поскольку слова как-то начинают связываться с физическими «подкреплениями». Точнее, никто не может использовать слово «слова» в контексте теории мистера Скиннера: это все звуки и крючки на бумаге, обладающие ассоциативной связью с всемогущими «подкреплениями», находящиеся под кожей человека и формирующие «репертуар вербального поведения». Все это требует невероятно хорошей памяти. Однако мистер Скиннер отрицает существование памяти: он называет ее «хранилищем» и говорит: «Эволюционная и средовая история изменяет организм, но она не хранится в нем» [52] Там же. – С. 162. . Его позиция на природу языка так же проста, как взгляды практикующих черную магию: заклинания обладают мистическим влиянием на физические изменения в живом организме.

«Вербальное сообщество» (то есть общество), говорит мистер Скиннер, – это источник и причина человеческого самосознания и самоанализа. Как? На этот раз ответ дан: «[Вербальное сообщество] задает такие вопросы, как: “Что ты делал вчера?”, “Что ты делаешь сейчас?”, “Что ты будешь делать завтра?”, “Почему ты это сделал?”, “Действительно ли ты хочешь это делать?”, Что ты чувствуешь по этому поводу?”. Ответы помогают людям более эффективно приспосабливаться друг к другу. И именно потому, что человеку задают такие вопросы, он реагирует на самого себя и свое поведение тем особым образом, который называется самопознанием или осознанием. Без помощи вербального сообщества все поведение было бы бессознательным. Сознание – это социальный продукт » [53] Скиннер Б. Ф. По ту сторону свободы и достоинства. – М.: Оперант, 2015. – С. 158–159. (курсив добавлен). Но как такие вопросы пришли в голову человека, совершенно не способного к самоанализу? Ответа нет.

Видимо, чтобы успокоить защитников человека, мистер Скиннер предлагает следующее: «Передавая контроль над поведением от автономного человека к наблюдаемой среде, мы не оставляем организм пустым. Под кожей происходит множество процессов, и со временем физиология расскажет нам о них больше» [54] Там же. – С. 161. . Это значит: человек не пустышка, а просто твердый кусок мяса.

Неизбежно, как и все мистики, мистер Скиннер обращается к мистическому дуализму, эквивалентному дихотомии души и тела, превращенной в дихотомию двух тел. По версии Скиннера, конфликт происходит не между Богом и дьяволом, а между двумя регуляторами человека: социальной средой и генетическим наследием. Конфликт происходит у человека под кожей в форме противостояния двух самостей . «“Я” (самость, self) – это репертуар поведения, подходящих определенному набору контингенций» [55] Там же. – С. 164. . Следовательно, конфликтуют два репертуара поведения. «Контролирующее Я (совесть или Сверх-Я) также имеет социальное происхождение, но вот контролируемое Я с большей вероятностью является продуктом генетической чувствительности к подкреплению (Оно, или ветхий Адам). Контролирующее Я обычно представляет интересы других, в то время как контролируемое Я – интересы индивида» [56] Скиннер Б. Ф. По ту сторону свободы и достоинства. – М.: Оперант, 2015. – С. 164–165. .

Где мы об этом слышали и на протяжении скольких «донаучных» тысячелетий?

Голос мистера Скиннера чист и звонок, когда он говорит: «Жить только “для себя” – значит быть практически никем» [57] Там же. – С. 106. . В качестве доказательства он берет старую поговорку: способность человека передавать знания лишает человека всякой индивидуальности (или индивидуальных достижений ), поскольку ему приходится учиться у других. «Великие индивидуалисты, столь часто цитируемые ради того, чтобы подчеркнуть ценность индивидуальной свободы, обязаны своим успехом прошлому социальной среды. Невольный индивидуализм Робинзона Крузо или добровольный – Генри Торо говорят о явном долге перед обществом. Если бы Крузо попал на свой остров ребенком и если бы Торо рос беспризорником на берегах Уолденского пруда, то их жизненные истории пошли бы по-другому. Мы все должны начинать как дети, и никакая степень самоопределения, самодостаточности или самостоятельности не сделает нас индивидуалистами в каком-то ином смысле, кроме как в смысле представителей человеческого вида» [58] Там же. .