Карл Зигмунд - Точное мышление в безумные времена. Венский кружок и крестовый поход за основаниями науки

Впрочем, все это было давным-давно. Перемотаем вперед почти на шестьдесят лет. Сейчас июнь 2016 года, я в Швеции, в Стокгольме, на небольшом двухдневном симпозиуме по философии и науке, который организовал писатель и издатель Кристер Стурмарк, и здесь я повстречал довольно много интересных людей, в том числе Бьорна Ульвеуса (в прошлом — звезду шведской поп-группы ABBA ), Антона Цайлингера (одного из основоположников квантовой механики из Вены) и Карла Зигмунда (венского математика, который когда-то написал биографию Гёделя). Мы отправляемся на послеобеденную прогулку по очаровательному парку под названием Скансен, и профессор Зигмунд, человек открытый и дружелюбный, говорит мне, что только что завершил книгу о Венском кружке. Я сразу настораживаю уши, поскольку знаю эту группу мыслителей всю жизнь, по крайней мере косвенно, а кое-кто из них даже оказал на меня колоссальное влияние. Спрашиваю профессора Зигмунда, что подтолкнуло его к созданию такой книги, а он отвечает, что, можно сказать, вырос в тени Венского кружка и всякий раз, возвращаясь в родной город, ощущает их незримое присутствие.

Во многом у Карла Зигмунда были те же причины интересоваться Венским кружком, что и у меня, только возведенные в энную степень. Разумеется, он просто не мог не написать такую книгу, это была практически его судьба! Пока мы разговаривали, он ощутил мой искренний энтузиазм и сказал, что с радостью пришлет мне экземпляр, как только вернется домой в Вену. Я был просто на седьмом небе! И в самом деле, через несколько недель я получил по почте экземпляр Sie nannten sich Der Wiener Kreis: Exaktes Denken am Rand des Untergangs . Стоило мне открыть книгу, как меня просто ошеломило обилие фотографий людей и мест, репродукций писем, обложек, чеков, билетных корешков — чего там только не было! Не книга, а потрясающий исторический музей. Я не мог дождаться, когда удастся ее прочитать. Между прочим, мне предстоял творческий отпуск, и я планировал провести первые полгода в Вене, так что перспектива погрузиться в венскую интеллектуальную историю особенно манила меня.

На то, чтобы проштудировать книгу от корки до корки, у меня ушел примерно месяц. При этом я многое узнал о Венском кружке, его интеллектуальных корнях и достижениях. Естественно, я был уже знаком с теоремами Курта Гёделя о неполноте, однако обнаружил, что среди множества разнообразных творений Венского кружка было и применение графических изображений в коммуникации, первопроходцами которого были Мари и Отто Нейрат, и теория размерности — гениальное изобретение Карла Менгера, и новаторские идеи Ганса Гана в области функционального анализа, и загадочные заявления Людвига Витгенштейна, и фундаментальные идеи Карла Поппера о фальсифицируемости в науке, и героические попытки Рудольфа Карнапа объединить все науки логикой.

А еще я узнал гораздо больше, чем хотел, о страшных потрясениях, постигших всю Восточную Европу во времена этих интеллектуальных достижений. Само собой, эти катаклизмы не обошли стороной никого из участников Венского кружка, привели к хладнокровному убийству его главы и в конечном счете вынудили большинство членов кружка бежать из Австрии. Разумеется, именно поэтому Карл Зигмунд дал своей книге подзаголовок «Точное мышление на грани гибели» (или примерно в этом духе).

Читая книгу, я оставлял на полях массу всевозможных карандашных пометок. По большей части это были буквальные переводы немецких слов и выражений, но иногда и соображения, как красочно и образно передать эти мысли по-английски. Зачем я делал для себя все эти пометки? Дело в том, что, прочитав главу-другую, я вдруг понял, что мог бы перевести книгу на английский, пока буду жить в Вене. Что может быть лучше, чтобы основательно прочувствовать венский дух? Я уже перевел на английский несколько книг, но еще ни разу не переводил с немецкого. К счастью, я знаю немецкий вполне прилично, поскольку учил его в колледже, а потом, в середине семидесятых, уже студентом-старшекурсником, некоторое время изучал физику в Регенсбургском университете, где читал немецкие романы, часами разговаривал с немецкими студентами и преподавателями и даже сам вел лабораторные занятия по-немецки. Прошло сорок лет, и немецкий у меня, конечно, слегка заржавел, но еще годился в дело. Можно ли найти более удачный способ возобновить старое знакомство с немецким языком, чем перевести эту книгу на английский?

Едва я дочитал Sie nannten sich Der Wiener Kreis , я написал Карлу Зигмунду по электронной почте, рассказал, как мне понравилась его книга, и прибавил, что для меня будет большая честь перевести ее, если он согласится. К моему удивлению, ответил он не из Вены, а с острова Маврикий, куда поехал в отпуск, и к еще большему моему удивлению, написал он следующее: «Мысль, что можно было поручить перевод книги именно вам, так поразила меня, что я до сих пор рву на себе волосы! У меня такое чувство, словно я упустил самый блестящий шанс за всю свою жизнь!» Представьте себе, как я оторопел. Оказывается, профессор Зигмунд уже успел сам перевести книгу на английский, и сейчас рукопись уже редактируют и корректируют два носителя английского. А потом последовало самое поразительное совпадение: книгу выпускало нью-йоркское издательство Basic Books , где с 1978 года печатался и я, а редактором, который вел проект, оказался Ти-Джей Келлехер — мой редактор из Basic . Я невольно улыбнулся.

Разумеется, мне крайне польстило, когда Карл (теперь мы уже называли друг друга по имени) по доброте душевной так отозвался об упущенной возможности поручить перевод мне, но в ответ я написал: если он сделал это сам, пожалуй, даже лучше, ведь он знает, что имеется в виду в каждой фразе и почему он выбрал то или иное слово, и никто тоньше автора не сможет уловить все нюансы. А если у него остались какие-то сомнения в идиоматике английского текста, то целых два редактора сгладят любые языковые шероховатости.

Но мысль, что Карла так огорчила эта упущенная возможность, не давала мне покоя, и через несколько дней меня осенило. Я написал ему, что, если он по-прежнему заинтересован в моем участии в создании англоязычного варианта книги, я был бы счастлив свежим взглядом просмотреть редактуру и, может быть, предложить кое-какие варианты, чтобы прозаический текст лился по возможности живо и плавно. У меня, отметил я, есть преимущество, ведь я только что прочитал книгу на немецком, прочесал ее, как говорится, частым гребнем, к тому же хорошо знаю математику и логику, почти всю жизнь был знаком с Венским кружком и, мечтая, как буду переводить книгу в творческом отпуске, написал уйму заметок на полях. И если ему нравится мысль, что я помогу ему нанести завершающие штрихи на английское издание, добавил я в заключение, такая возможность была бы для меня и честью, и удовольствием.