Мераб Мамардашвили - Очерк современной европейской философии

ОЧЕРК СОВРЕМЕННОЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ ФИЛОСОФИИ

В книге представлены лекции, прочитанные М.К. Мамардашвили (1930–1990) студентам ВГИКа в 1978–1979 гг. Текст основан на расшифровке аудиозаписей лекций. Из самих аудиозаписей на сегодняшний день Фонд Мераба Мамардашвили располагает записями 7–11 лекций; в соответствии с ними в настоящее издание внесен ряд исправлений по сравнению с публикацией 2010 г.

Внутренний сюжет «Очерка современной европейской философии» образует переплетение двух тем: единократное историческое событие рождения современности с ее специфическими возможностями и невозможностями и вечно возобновляющееся, но ничем не гарантированное событие сознания. Мамардашвили разбирает ситуацию становления неклассического мышления, особо останавливаясь на феноменологическом и психоаналитическом проекте. Осуществление акта сознания оказывается началом подлинной исторической жизни.

В оформлении обложки использованы работа Франциско Инфанте АРТЕФАКТЫ из цикла «Очаги искривленного пространства» (1979) и фотография Игоря Пальмина «Мераб Мамардашвили» (1980).

Мамардашвили М.К. Очерк современной европейской философии. — Фонд Мераба Мамардашвили, 2017. — 512 с. Редактор Елена Мамардашвили

© Е.М. Мамардашвили, 2010, 2017

© Фонд Мераба Мамардашвили, 2010, 2017

© Франциско Инфанте. АРТЕФАКТЫ. Из цикла «Очаги искривленного пространства», 1979

© Игорь Пальмин. Фото «Мераб Мамардашвили», 1980

Оглавление

ЛЕКЦИЯ 1

ЛЕКЦИЯ 2

ЛЕКЦИЯ 3

ЛЕКЦИЯ 4

ЛЕКЦИЯ 5

ЛЕКЦИЯ 6

ЛЕКЦИЯ 7

ЛЕКЦИЯ 8

ЛЕКЦИЯ 9

ЛЕКЦИЯ 10

ЛЕКЦИЯ 11

ЛЕКЦИЯ 12

ЛЕКЦИЯ 13

ЛЕКЦИЯ 14

ЛЕКЦИЯ 15

ЛЕКЦИЯ 16

ЛЕКЦИЯ 17

ЛЕКЦИЯ 18

ЛЕКЦИЯ 19

ЛЕКЦИЯ 20

ЛЕКЦИЯ 21

ЛЕКЦИЯ 22

ЛЕКЦИЯ 23

ЛЕКЦИЯ 24

ЛЕКЦИЯ 25

ЛЕКЦИЯ 26

Курс лекций, который я буду читать, представляет собой обзорный очерк современной европейской философии, ее основных направлений и школ; повторяю — европейской философии, потому что корней охватить нельзя и трудно о них говорить, не предполагая у вас каких-нибудь основательных знаний, а это последнее предположение для меня, конечно, невозможно. Поэтому я буду исходить из того, что вы практически ничего не знаете о том, о чем нам придется разговаривать.

Мы попытаемся сделать так: я не буду рассказывать или пересказывать содержание философских учений. Об этом вы можете прочитать в описаниях, обзорах истории философии. Потом я дам список литературы, которую вы должны будете прочитать, и было бы неплохо, если бы вы читали ее параллельно с лекциями. Но для понимания того, что я буду рассказывать, в общем-то, необходимости в том, чтобы вы конкретно знали системы, не будет по одной простой причине: я постараюсь не рассказывать тексты, а выявить некоторые основные сквозные идеи, которые являются стержнями современной философской культуры, пронизывают одинаково все направления, являются их, скажем так, кристаллизациями, которые в разных выражениях, разных формах встречаются у разных авторов и в разных философских направлениях, создавая тем самым некоторое единство стиля современной философской мысли. Это во-первых. Во-вторых, я постараюсь просто дать вам почувствовать, что такое философия, независимо от того, какая она — европейская или не европейская, старая или новая и критикуемая нами или не критикуемая.

Тем самым можно сказать так: фактически нам нужно ответить на три вопроса. Первый вопрос: что это за ситуация, духовная и культурно-социальная, ХХ века, в которой мы живем? Я говорю «мы», потому что действительно это мы, а не кто-то, отделенный от нас границами, потому что те проблемы, которые выражаются на философском языке, не знают границ и различия стран и наций. Во-вторых, мы должны ответить на вопрос: что представляет собой акт философствования в этих условиях, зачем и с какой целью он совершается? И третья, подсобная задача, но вам, наверное, необходимая, то есть необходимая всякому читателю текстов, а я таких читателей в вас подозреваю, — это умение обращаться с текстами, умение понимать, о чем они, о чем в них говорится и что из них следует. А это умение, как вы убедитесь в дальнейшем, — оно не простое. Почему нужно именно умение, а не просто чтение текстов?

Грубо говоря, я предложил бы различение текстов на два рода: есть тексты, которые можно назвать прямыми, а есть тексты косвенные. Первые являются аналитическими, а вторые — выразительными текстами. В философии, как профессиональной, так и непрофессиональной, встречаются обе разновидности текстов. Первые тексты, то есть тексты прямые, требуют просто понимания, вторые — косвенные, или выразительные, тексты — требуют интерпретации и расшифровки.

Различие между этими двумя видами текстов очень легко понять, начав с понимания различия между, скажем, научной статьей и проповедью. Научная статья есть нечто, где используются определенные языковые средства выражения, посредством которых передаются некие знания или мысли о некотором объекте. Прямой текст обращен к нашей способности рассуждения и понимания. А чем проповедь отличается от этого текста? Проповедь есть передача состояния путем использования таких средств, которые наводят нас на некоторое состояние, внушают нам его. Ко второй разновидности текста относятся очень многие экзистенциалистские тексты. В них не столько формулируется некоторое понимаемое самим же автором содержание, сколько передается, внушается некоторое состояние сознания или состояние духа. Не случайно поэтому в современной философии появилось то, чего не было в философии XIX века или XVIII века, — очень тесное смыкание с художественными формами (хотя это и не закон, но вы можете услышать разговоры об экзистенциалистском романе, об экзистенциалистском кино и так далее), то есть философы стали прибегать к косвенным формам мысли, которые передают некоторое состояние тем, кто владеет соответствующими символами, имеющими хождение в данной культуре. А человеку вне этой культуры, скажем, человеку, который живет вне атмосферы парижского кафе 1946–1949 годов, некоторые выражения заведомо непонятны по той простой причине, что запас символов, которыми обладает читатель, не живущий в атмосфере парижского кафе, не таков, чтобы понимать, о чем идет речь.

Скажем, текст Канта понятен, если преодолеть трудности своего собственного слабоумия, обычного для всякого читателя произведений Канта. Есть некоторые философы, чтение которых вызывает ложную мысль читателя, что читатель — явный кретин. Тексты Канта относятся к этой разновидности, но, преодолев трудности своего слабоумия, мы все же понимаем текст, потому что он есть описание, пускай сложное, некоторого объекта, предмета мысли, который содержится в самом тексте. А когда речь идет о проповеди или об использовании символов, тут уже трудности не нашего слабоумия, а трудности, состоящие в том, что у нас нет того, что я назвал бы общим клеем символов, посредством которых мы могли бы расшифровывать символическую же речь, поскольку эта речь ставит своей задачей не аналитическое выражение понятной и ясной мысли, а передачу некоторого духовного состояния. Это — проповедь.