Марк Антонин - Наедине с собой

Что еще удерживает тебя тут? Все воспринимаемое чувствами изменчиво и неустойчиво, сами чувства смутны и легко поддаются обману, а сама наша душонка – испарина крови. Разве не суетно желание пользоваться славой у таких созданий? Почему же не ожидаешь ты с легким сердцем своего уничтожения или изменения во что-нибудь другое?

В соответствии с учением стоиков, душа после смерти теряет свойства первоначальной личности. При этом душа – субстанция материальная, в момент смерти отделяется от тела, а затем существует до исчезновения в пламени при воспламенении мира. Гераклит Эфесский (544–483 гг. до н. э.), древнегреческий философ, считал, что мир периодически воспламеняется и поглощается единой сущностью (богом), а затем выделяется обратно, этого же взгляда придерживались стоики. Интересно, что Клеанф (около 331–230 гг. до н. э.), философ стоической школы из Афин, возглавивший стоическую школу после смерти своего учителя Зенона Китийского, основоположника данной школы, был убежден, что такая судьба ожидает каждую душу, а вот Хрисипп (около 281-205 гг. до н. э.), афинский философ, ученик Клеанфа, предрекал эту судьбу только душам мудрецов. Те же, кто отрицал воспламенение мира, считали, что душа разрушается сразу после смерти человека либо разлагается на первостихии. Сенека высказывал мысль о возможном бессмертии души, но и для него это было не самой вероятной возможностью. Марк Аврелий, судя по всему, считал, что души после смерти человека поглощались мировым разумом, в качестве которого выступал огонь, причем это поглощение могло происходить либо постоянно, либо при воспламенении.

Но как быть до тех пор, пока не наступил еще этот момент? Чтить и славить богов, делать добро людям, не тяготиться ими, но и не сближаться с ними слишком, помнить, что все, находящееся вне твоего бренного тела и такой же жизненной силы, не принадлежит тебе и от тебя не зависит.

Если ты можешь избрать правильный путь и надлежащим образом составлять свое убеждение и действовать, то можешь быть счастливым. Две особенности общи как душе бога, так и душе человека и всякого разумного существа. Во-первых, ничто чуждое душе не может оказаться для нее препятствием. Во-вторых, душа может полагать свое благо в праведном настроении и действии и ими ограничить свое стремление.

Если что-нибудь не является ни пороком во мне, ни действием моего порока и в то же время не причиняет вреда Целому, то стоит ли мне по его поводу тревожиться? Но что могло бы причинить вред Целому?

Не отдавайся всецело полету своего воображения, но помогай другим по мере возможности и поскольку они заслуживают. Даже если у них ощущается недостаток в вещах безразличных. Но не воображай, что этот недостаток означает вред: зла тут нет никакого. Старец, уходя, настоятельно требует у своего питомца кубарь, хотя и знает, конечно, что это всего-навсего игрушка. Так же и тут. Но когда ты говоришь с трибуны: «Человек, не забыл ли ты, о чем идет речь?» – «Да. Но ведь все так стремятся к этому». – Неужели же на этом основании и ты должен стать глупцом?

Куда бы я ни попал, я могу быть счастлив.

В старом анекдоте рассказывалось об обезьянах, которые, рассуждая об экспериментах, связанных с рефлексами, говорили: «Вот сейчас загорится зеленая лампочка, и к нам побегут эти идиоты в белых халатах», – эти обезьяны явно считали, что в клетках сидят вовсе не они и люди в белых халатах – их личные слуги. Мир, жизнь – все зависит от убеждения, поэтому действительно можно быть счастливым везде и при любых обстоятельствах.

Счастлив же тот, кто уготовил себе благую участь. Благая же участь – это благие склонности души, благие стремления, благие дела.

Шестая книга

Сущность Целого податлива и послушна. Разум же, управляющий ею, не таит никакой причины, которая могла бы побудить его делать зло. Ведь зла в нем нет, он ничего злого не делает, и ничто не терпит от него вреда. Но все возникает и совершается согласно ему.

Пусть будет для тебя безразлично, терпишь ли ты, исполняя свой долг, холод или зной, клонит ли тебя ко сну или ты уже выспался, плохо ли о тебе отзываются или хорошо, готовишься ли умирать или сделать что-нибудь другое. Ведь смерть есть одна из наших жизненных задач, и для ее решения достаточно надлежащего выполнения текущих дел.

Не довольствуйся поверхностным взглядом. От тебя не должны ускользнуть ни своеобразие каждой вещи, ни ее достоинство.

Все предметы подлежат очень быстрому изменению: им предстоит или испариться (если сущность всего едина), или же рассеяться.

Правящий разум знает самого себя, знает, что делать и с какой материей имеет дело.

Лучший способ оборониться от обиды – это не уподобляться обидчику.

Платон писал, что величайшим наказанием за злодеяние является уподобление дурным людям, Диоген утверждал, что для того, чтобы отомстить врагу, нужно стать достойным, Юрий Никулин говорил: «Никогда не мстите подлым людям. Просто станьте счастливыми. Они этого не переживут» – в полном соответствии с советом киника Диогена.

В одном ищи радости и успокоения: в том, чтобы от одного общеполезного дела переходить к другому, памятуя о боге.

Господствующее начало само себя побуждает и направляет. Оно делает себя таким, каким желает, и от него же зависит сделать так, чтобы все казалось ему таким, каким оно само желает.

Все совершается согласно природе Целого, а не какой-либо иной сущности, объемлющей ли ее извне, или таящейся внутри, или же обособленной.

Или смешение, сплетение и рассеяние, или же единение, порядок и промысел. Если допустить первое, то что может побудить меня оставаться далее в этой дикой путанице и смятении? О чем мне еще заботиться, как не о предстоящем превращении в землю? Что может волновать меня? Что бы я ни делал, и до меня дойдет рассеяние. Если же допустить второе, то я преисполняюсь благоговения и мужества и уповаю на промысел.

Если обстоятельства понудят тебя изменить своему душевному равновесию, то поспеши вернуться к самому себе и не отступать сверх необходимости от размеренных движений своей души. Ведь чем чаще будешь ты возвращаться к гармонии, тем более и более будешь укрепляться в ней.

Если бы у тебя были одновременно и мачеха, и родная мать, то ты, конечно, относился бы к первой с уважением, но тебя постоянно тянуло бы к матери. Таковыми являются для тебя двор и философия. Постоянно же возвращайся к философии и ищи в ней успокоения; благодаря ей и жизнь при дворе не будет тебе в тягость, и сам ты не будешь в тягость другим.

Относительно мясных блюд и вообще подобных кушаний можно приучить себя к такому взгляду: это вот труп рыбы, это – труп птицы или поросенка. Равным образом фалернское вино – выжатый сок винограда, пурпур – шерсть овцы, окрашенная кровью улитки, соитие – трение известных органов и выбрасывание семени, соединенное с особыми спазмами.