Марк Антонин - Наедине с собой

Все случающееся или таково, что ты от природы способен перенести его, или же таково, что ты неспособен к этому. Поэтому, если с тобой случается что-нибудь, что ты способен перенести, то не досадуй, но переноси, как и свойственно тебе. Если же ты неспособен перенести его, то и тогда тебе нечего досадовать, ибо, уничтожив тебя, оно погибнет и само. Помни, что ты способен перенести все то, что твое убеждение может сделать терпимым и сносным, полагая, что тебе полезно и приличествует это сделать.

Если кто-нибудь заблуждается, то вразуми его, сохраняя благожелательность, и укажи на его ошибку. Если же не можешь сделать этого, то вини себя или же не вини никого.

Что бы ни случилось с тобой – оно предопределено тебе из века. И сплетение причин с самого начала связало твое существование с данным событием.

Существуют ли атомы или единая природа – прежде всего, следует установить, что я являюсь частью Целого, управляемого природой; затем, что я некоторым образом связан с частями, однородными мне. Ведь если я буду помнить об этом, то, поскольку я буду сознавать себя частью, я не буду недоволен ничем, ниспосылаемым Целым, ибо то, что полезно Целому, не может быть вредно части. В Целом же нет ничего, что не было бы полезно ему: это общо всем природам, но природа мира имеет то преимущество, что нет внешней причины, которая могла бы заставить ее произвести что-нибудь вредное для нее самой. Итак, поскольку я буду помнить, что я являюсь частью такого Целого, – я буду рад всему происходящему. Поскольку же я нахожусь в известной родственной связи с однородными мне частями – я буду воздерживаться от того, что идет вразрез с общим благом. Наоборот, я всегда буду иметь в виду родственных мне, направлю все свое стремление на общеполезное и отвращу его от противоположного. Если все это выполнить, то жизнь будет протекать счастливо. Нельзя не признать счастливой жизнь гражданина, отдающего свои силы деятельности полезной его согражданам, и приветствующего все то, чем оделит его государство.

Части Целого, которые охватывает мир природы, необходимо подлежат гибели, или, что означает то же самое, изменению. Если это, будучи по природе необходимым, является в то же время злом для них, то и с Целым, при постоянном изменении его частей, специально предназначенных к гибели, не все обстоит благополучно. Но не сама ли природа решила причинить зло своим частям, создав их доступными и даже необходимо подверженными ему, или это случилось без ее ведома? Как то, так и другое – невероятно. Если же кто-нибудь, оставив в стороне природу, припишет изменение естественным свойствам вещей, то не смешно ли, с одной стороны, утверждать, что части Целого изменяются в силу своих естественных свойств, а с другой, – удивляться и негодовать по поводу этого, как будто оно противоречит природе? Тем более, если каждая вещь разлагается на то, из чего и состоит. Ибо на самом деле имеет место или рассеяние элементов, входивших в состав вещи, или же превращение плотного в то, что обладает свойствами земли, а жизненной силы в то, что обладает свойствами воздуха, так что все в конце концов поглощается разумом Целого, которое или периодически возгорается, или же обновляется силою вечного времени. Не воображай, что плотное и животворящее, имеющееся теперь в тебе, существует с самого момента твоего рождения. Ибо все это в тебе со вчерашнего или позавчерашнего дня и обязано своим существованием пище и вдыхаемому воздуху. Поэтому изменяется лишь то, что получено тобою извне, а не то, чем ты обязан своей матери. Допусти даже, что полученное тобою и составляет все своеобразие твоего существа – это, думается мне, отнюдь не поколеблет значения сказанного выше.

Приложивши к себе такие наименования, как хороший, скромный, правдивый, рассудительный, нестроптивый, благородный, ты должен внимательно следить за тем, чтобы не переменить их на другие; а если ты уже не можешь найти их в себе, поспеши вновь вернуться к ним. Помни же, что «рассудительность» означает для тебя осмысленное и вдумчивое отношение ко всякой вещи, «нестроптивость» – добровольное подчинение уделу, ниспосланному тебе общей природой, «благородство» – превознесение разумной части над медленными или порывистыми движениями плоти, над суетной славой, над смертью и тому подобным. Если ты сохранишь в себе верность к определениям, не гоняясь за тем, чтобы и твои ближние прилагали их к тебе, то станешь другим, начав иную жизнь. Ведь продолжать оставаться таким, каким ты был по сие время, влачить столь пагубное и нечистое существование достойно только человека тупого, цепляющегося за жизнь, и подобного тем полуживым, покрытым ранами и кровью гладиаторам, которые умоляют оставить их в живых до завтра, когда им в таком виде вновь придется испытать на себе силу таких же когтей и зубов.

Марк Аврелий упоминает о тех, кто в амфитеатрах должен был бороться с дикими зверьми (подобно Давиду в яме со львами). Нередко к зверям бросали осужденных на смерть – связанных и беспомощных.

Итак, старайся сжиться с этими немногими именами. И если ты сможешь оставаться верным им, то оставайся, как бы переселяясь на некие острова блаженных; если же почувствуешь, что падаешь и не в силах устоять, то имей решимость удалиться в какое-нибудь укромное место, где ты не поддашься соблазну, или же совсем расстанься с жизнью, но без ропота, просто, свободно и скромно, свершив в жизни хотя бы одно дело – расчет с жизнью.

На островах блаженных, в соответствии с мифологией, находились души праведных героев, подобно тому, как скандинавские мифы помещали их в Вальхаллу, англичане – на таинственный остров Авалон и так далее.

Но тебе гораздо легче дастся память об этих наименованиях, если ты будешь помнить о богах и о том, что они желают, чтобы все разумные существа не льстили, а уподоблялись им, и чтобы смоковница исполняла назначение смоковницы, собака – назначение собаки, пчела – назначение пчелы, человек – назначение человека.

Лицемерие, война, страх, вялость, рабство будут ежедневно сводить на нет те священные основоположения, которые ты не осмыслил надлежащим образом, не уделив им должного внимания. Но на все следует смотреть и все делать так, чтобы и практическая способность получила свое завершение, и теоретическая переходила в деятельность, а из всеобъемлющего познания родилась та уверенность в себе, которая не выставляет себя напоказ, но которую и не скроешь. Когда, наконец, ты приобщишься искренности, серьезности и достигнешь познания каждой вещи, открыв себе, какова она по своей сущности, какое место занимает в мире, сколько времени суждено ей просуществовать, что входит в ее состав, кому она может достаться и кто может дать ее и отнять?