Марк Антонин - Наедине с собой

От богов – то, что у меня хорошие деды, хорошие родители, хорошая сестра, хорошие учителя, хорошие домочадцы, родичи, друзья – почти все. И то, что я никого из них ничем не обидел, хотя у меня есть такая склонность, и при случае я мог бы это сделать. Благодеяние богов, что не было такого стечения обстоятельств, которое посрамило бы меня.

И то, что я недолго воспитывался у любовницы моего деда. И что я спас свою юность; и что я не возмужал преждевременно, но еще и несколько отсрочил это.

Я научился подчиняться начальнику и отцу, который намеренно искоренял во мне всякую спесь и внушал мне, что даже при дворе не нужны ни телохранители, ни роскошные одеяния, ни факелы, ни статуи и тому подобная пышность, но что есть возможность ограничить себя, приближаясь как можно больше к быту частных лиц, и что от этого вовсе не сделаешься более медлительным и робким, когда надо проявить силу в делах правления. Я имею такого брата, который по своим нравственным свойствам мог побудить меня к развитию и вместе с тем радовал меня и почетом, и любовью.

Имеются свидетельства современников о том, что Люций Вер, брат Марка Аврелия по усыновлению, действительно относился к нему с уважением и любовью несмотря на то, что был известен порочностью нрава.

Дети мои уродились неглупыми и без телесных недостатков.

Известно, что у Марка Аврелия было тринадцать детей, причем семеро из них умерли в совсем юном возрасте.

Единственным сыном, достигшим совершеннолетия, был Коммод, который в 176–180 гг. был соправителем Марка Аврелия, а затем – императором. В первый год самостоятельного правления Коммода его сестра Анния Луцилла организовала заговор, подослав к брату убийцу. Заговор провалился, но Коммод при этом заработал настоящую паранойю – он во всем видел заговоры, а малейшее подозрение заканчивалось казнями. В конце концов императора убили – по свидетельствам современников, у него были явные психические отклонения, причем заговор был организован его любовницей, управляющим двором и префектом претория, то есть людьми, приближенными к императору. После смерти Коммода сенат тут же объявил его «врагом отечества». Толпа требовала надругательства над телом, но оно было тайно захоронено.

Заметим, что некоторые историки сомневаются в отцовстве Марка Аврелия, считая Коммода сыном одного из любовников его жены, Фаустины Младшей. Это мнение основано и на внешнем несходстве Коммода и Марка Аврелия, но в большей степени – на внутреннем: умный и благородный Марк Аврелий, по мнению многих, не мог иметь сына, не отличающегося ни умом, ни благородством, ни даже психическим здоровьем. Современники императора утверждали, что Коммод был сыном гладиатора, в подтверждение этой версии приводилась страсть Коммода к гладиаторским боям – он провел 735 боев! А ведь в те времена свободные граждане не выступали на гладиаторской арене, это считалось крайним бесчестьем.

Учитывая все эти факты, можно подумать, что либо Марк Аврелий сам не считал Коммода своим биологическим сыном, либо находился по отношению к нему в счастливом ослеплении, как и многие родители.

Коммод был неспособен управлять государством, вызывая всеобщую неприязнь, к тому же он был психически неуравновешен, неадекватен и непредсказуем.

Хорошо и то, что я не оказал особых успехов ни в риторике, ни в поэтике, ни в остальных занятиях, которым я, пожалуй, предался бы, если бы чувствовал, что быстро иду в них вперед.

Марк Аврелий в письмах к Фронтону говорил, что оставляет риторику, чтобы не испытывать самодовольства – это чувство, по его словам, возникало каждый раз, когда ему удавалось говорить особенно красноречиво. А поскольку подобные чувства для стоика неприемлемы, то Марк Аврелий, оставив риторику, начал заниматься философией. Однако Фронтон считал, что его ученик напрасно бросил занятия риторикой, так как имел к ним несомненный талант. Фронтон убеждал Марка Аврелия, что даже при огромных успехах в философии ему придется стать императором, несмотря на то, что это противоречит обычным правилам философии. Как известно, Марк Аврелий последовал этому совету – он стал императором, не переставая, впрочем, в какой-то мере оставаться философом. Более того, в результате несомненного увлечения императора философией эта наука вошла в моду в Риме, что обеспечило определенный научный расцвет государства.

Я не замедлил обеспечить моим воспитателям то почетное положение, которого они, как мне казалось, желали, и не откладывал осуществление их надежд на последующее время под предлогом, что они еще молоды.

И то, что я познакомился с Аполлонием, Рустиком и Максимом. Часто и отчетливо возникало у меня представление о том, какова жизнь, согласная с природой, так что, поскольку это зависит от богов и от исходящих от них даров, воздействий и внушений, ничто уже не мешает мне жить согласно природе, а если меня на это не хватает, то только по моей вине и оттого, что я не соблюдаю исходящих от богов напоминаний и чуть ли не прямых наставлений.

И то, что я настолько еще сохранил свое здоровье при такой жизни. И то, что я не коснулся ни Бенедикты, ни Федота, да и впоследствии оставался здоровым, когда овладевали мной любовные страсти. Я часто сердился на Рустика, но ничего не сделал такого, о чем бы потом пожалел.

Судя по этим строкам, можно предположить, что Марк Аврелий отличался крепостью здоровья, что, однако, не соответствует действительности. Известно, что он страдал от бессонницы, имеется предположение, что у Марка Аврелия была хроническая язва желудка, так как биографы императора упоминают о весьма строгой диете, которую ему приходилось соблюдать. Также есть сведения, что у него часто бывали простудные заболевания – ангины и бронхиты. Биографы императора упоминают, что он принимал от своих болезней лекарство под названием фериак, будто бы это средство помогало от всех недугов.

Необходимо заметить, что фериак – это вовсе не название какого-либо одного лекарственного препарата. Точно так же мы сейчас говорим о жаропонижающих средствах либо кардиологических препаратах и тому подобном, так же и фериак – данное лекарство имело несколько разновидностей разного состава. Некоторые из них являлись противоядием, другие – лекарством от некоторых заболеваний. Нельзя точно утверждать, в качестве чего Марк Аврелий принимал фериак – как лекарство или как противоядие. Гален, который наблюдал за здоровьем Марка Аврелия, ссылался на Митридата и самого Марка Аврелия, говоря о приеме фериака в качестве профилактики от любых ядов. Кстати, легенду о Митридате использовал Александр Дюма в своем знаменитом романе «Граф Монте-Кристо» – в беседе госпожи де Вильфор и графа Монте-Кристо упоминается о том, что Митридат «выпивал каждое утро чашку яда со сливками» в качестве профилактического средства от возможного отравления, но при этом граф говорит, что таким образом можно предохраниться лишь от того яда, который используется для профилактики. В противоположность Дюма Гален писал: «Если принимать это лекарство ежедневно, как делали император Марк Аврелий или сам Митридат, станешь совершенно невосприимчивым к любым ядам». Возможно, Гален имел в виду некую смесь, в состав которой входили вещества из всех трех микстур, и именно она могла послужить своеобразной ядопанацеей. Какой именно фериак принимал Марк Аврелий история умалчивает.