Гэнки Кавамура - Если все кошки в мире исчезнут [litres]

«Почему бы не взять его, – сказал ты. – Мы все в конечном счете умрем – и люди, и кошки. Как только ты поймешь и примешь это, тебе станет легче».

Где-то глубоко в душе я всегда знал, что тебя по-своему волнуют мамины желания. И ты даже испытывал теплые чувства к Латуку, нашему первому коту, пусть и не демонстрировал это открыто. Теперь признаюсь, что был не прав по отношению к тебе. Ты всегда говорил правильные слова и был честен. Не понимаю, что было в этом такого, что вызвало во мне неприязнь, заставив дистанцироваться.

Я не знал, как мне реагировать, и просто замолчал. А котенок мяукнул и пошел на своих еще шатких лапках к тебе, отец. И ты взял его на руки и начал гладить. Я вспомнил, что ты делал то же самое с Латуком. Мама улыбнулась, увидев это, и, когда ты заметил, что мама счастлива, ты тоже просветлел.

– Он так похож на Латука, правда?

– Да, похож.

– Тогда мы назовем его Капустой.

Произнеся это, ты смутился и протянул мне котенка.

А затем ты вернулся в свою мастерскую, сел за стол и продолжил ремонтировать часы.

Это ты дал имя Капусте. И поэтому я оставляю Капусту с тобой, папа.

И тогда я начал писать это письмо. Мое первое и последнее письмо к тебе, отец. Оно получилось очень длинным… Такое очень длинное мое завещание. Это потому, что мне так много нужно было тебе сказать, начиная с тех странных событий прошедшей недели, и потом поговорить о маме, о Капусте. Есть еще нечто, что я так давно хотел тебе рассказать – обо мне, к примеру.

Я кладу чистый лист бумаги на стол и начинаю писать. Вверху страницы я пишу:

«Дорогой отец…»

Наступило утро. Письмо лежало передо мной на столе, теперь уже дописанное. Я писал его, забыв о еде и питье. И лишь Капуста время от времени отвлекал меня, запрыгивая на стол и прогуливаясь по письму. Закончив писать, я вложил письмо в большой не по размеру конверт и аккуратно достал марки из своей старой коллекции. Я выбрал марку с изображением зевающей кошки и наклеил ее на конверт.

Я взял Капусту и вышел из квартиры. Было раннее утро и веяло прохладой, пока я спускался по холму, направляясь к ближайшему почтовому ящику. Красный почтовый ящик с большой пастью ждал меня. Идеальный конец. Или, по крайней мере, он должен быть таким. Я отправляю письмо, мой отец получает его, вскрывает конверт и начинает читать мое послание. И тогда отец узнает, о чем я думал и что чувствовал все эти годы.

Но что-то в этом было не так. Я стоял в недоумении, неотрывно глядя на зияющее отверстие почтового ящика. И вдруг меня осенило. Я тотчас же развернулся и пошел той же дорогой назад, поднимаясь по холму, к дому. Капуста бежал за мной. Отдышавшись, я открыл шкаф и достал одежду: белую рубашку, полосатый галстук и темно-серый костюм. Это была моя рабочая униформа – форма почтальона. Я надел ее и быстро взглянул на себя в зеркало. Фигура в зеркале сильно напоминала отца. Со временем я стал очень похож на него. Лицо, осанка и жесты – все, как у человека, которого я так долго ненавидел.

Моего отца, который часами сидел, склонившись над столом и ремонтируя часы. Моего отца, который крепко сжимал мою руку в кинотеатре; который покупал мне марки; который с улыбкой держал на руках Капусту, когда тот был котенком; и который вместе со мной бегал по курорту с горячим источником в поисках свободного номера в отеле. Отца, который опоздал на мамины похороны и сидел в одиночестве в уголке, всхлипывая и пытаясь спрятать слезы.

В тот день, когда я покинул дом, отец оставил мою коробку с сокровищами на столе в центре пустой комнаты. Теперь я вспомнил, что отец протянул мне руку, когда я уже собирался уйти. Все, что мне нужно было сделать, всего лишь ответить крепким рукопожатием.

Я должен был взять его руку, так же как он держал мою тогда, в кинотеатре, когда я еще был маленьким.

…Отец. Все эти годы я действительно хотел встретиться с тобой. Хотел попросить у тебя прощения. Хотел сказать тебе «спасибо» и «прощай».

Слезы ручьем полились по моим щекам. Я вытер их рукавом своей формы, положил письмо в сумку и, стремглав, выскочил из квартиры. Я с грохотом спустился по лестнице и сел на велосипед, который оставил внизу. Посадил Капусту в корзину и покатил вниз с холма. Я с трудом крутил педали, и рама старого велосипеда скрипела. Слезы все текли по лицу, пока я жал на педали, и вскоре я достиг другого холма, на который мне предстояло взобраться.

Поднялся ветер. Небо прояснилось, и весна вновь напомнила о себе: теплые лучи солнца ласкали меня. Капуста наслаждался встречным ветром, сладко мяукая. Передо мной расстилалась синева океана. Я часто, стоя на вершине холма, смотрел вниз, на город. Мой отец жил на другой стороне залива. Он был так близко, но я ни разу не съездил навестить его. Вот куда я направлялся. Увидеть своего отца. Я сильно надавил на педали и помчался, постепенно увеличивая скорость. Я ехал все быстрее и быстрее, по мере того как приближался к дому своего отца…

Немедленно (фр.).