Валерий Хазиев - Истины бытия и познания
- Название:Истины бытия и познания
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Китап
- Год:2007
- Город:Уфа
- ISBN:978-5-295-04275-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Валерий Хазиев - Истины бытия и познания краткое содержание
Истины бытия и познания - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Трудов напрасно не губя,
Любите самого себя,
Достопочтенный мой читатель!
Предмет достойный: ничего
Любезней, верно, нет его {191} 191 Пушкин А. С. Евгений Онегин // Пушкин. Сочинения: в 3 т. Т. 2. М., 1986. С. 248.
.
Может тогда удастся каждому из нас прожить именно свою жизнь, а не ту, что подкидывает случайность рождения: родителей, образования, политических, правовых и других норм.
5. Саламандра
В институте все звали его Саламандрой — никто не помнил и не знал почему, впрочем, никто и не придавал этому слову другого значения, чем то, кого оно обозначало. А принадлежала эта кличка невзрачному мужчине неопределенных лет. В том удивительном человеке все было поразительно стандартно: прическа была дозволенная (не знаю, есть ли такой приказ, где устанавливаются формы причесок преподавателей Вуза. Наверно, нет. Но глядя на его прическу, почему-то думалось, даже появлялась уверенность, что такая бумага должна быть и там говорится именно о такой прическе), одевался он так, что обыкновенный костюм сидел на нем, как хорошо подогнанная униформа, и мог быть признан модой любых последних трех столетий. Выражение лица, глаз, тембр голоса и даже походка — все имело значение и соответствовало требованиям, уставам, нормам, общепринятым представлениям, т. е. было кем-то или чем-то дозволено. И сам он весь казался каким-то удивительно гармонично-стандартным и соответствующим каким-либо инструкциям и правилам. И отношение его к людям, а людей к нему также было в рамках установленных правил. Студенты, не успевшие еще отвыкнуть от школьных привычек, заметив его в конце коридора, бросались в аудитории с криком: «Саламандра шлепает». Хотя он никогда не шлепал, а шел тихо, аккуратно. Был он, несмотря на всю свою обязательность, каким-то неуютным существом. Даже его чрезвычайное умение — быть незаметной фигурой постоянно и всех раздражало. Товарищи по работе (а иных у него, кажется, и не было вовсе) видели его редко, на собраниях и заседаниях кафедры он отмалчивался или говорил то, что полагалось и нужно было. Голосовал «за», когда все голосовали «за», «против», когда все «против». Работу свою делал также аккуратно, как и ходил: ровным красивым почерком писал отчеты, протоколы, заполнял журналы, на занятия никогда не опаздывал, срывов не допускал, всегда успевал выполнить программу. Если просили, проводил и дополнительные занятия, подменял заболевшего коллегу, причем о том никогда потом не напоминал. Менял курс своих лекций, если менялась программа. Прежде чем сдать требуемую статью, сравнивал свой текст с чужими: не сказал ли чего-либо своего, от себя, но цитаты и ссылки приводились им в нужном, ограниченном количестве.
Он всегда был невозмутим, даже тогда, когда смеялся или огорченно морщил лоб. Мимика его была чисто символической, не выражала никаких настоящих чувств, а представляла собой только лишь положенное общепринятое последовательное чередование моментов сокращения мышц лица. Когда и как он женился, никто не знал. О том, что он женился, на работе стало известно только через год или два. Вероятно, и женился он потому, что так принято. Ну и все остальное… тоже, наверно, произошло по дозволенным правилам. Он все делал точно, пунктуально, аккуратно, четко и до конца. Но результаты его деятельности зачеркивались самой формой достижений этих результатов. Он еще только приступал к работе, а она уже становилась никому не нужной. Одно его прикосновение делало вещь не нужной. Да и сам он никому не был нужен. До некоторых событий, думали, что, кажется, даже самому себе.
Все это так обычно и буднично, так скучно и широко распространено еще со времен «Человека в футляре», что не стоило бы об этом и писать, если бы не произошло одно неожиданное событие. Раздался телефонный звонок, и из ректората сообщили, что нам нашли, наконец, заведующего кафедрой. На эту должность утвердили… Саламандру. Произошел такой диалог.
— Шутить изволите, девушка?
— Приказ подписан и висит на Доске объявлений, посмотрите сами, копию можете получить в отделе кадров.
— ?!
Мы уже давно перестали доверять своему телефону, но так перевирать он еще никогда не осмеливался. Поехали. Прочитали. Ахнули и стали ждать. На другой день вместо обычных, тихо-суетливых, на лестнице раздались спокойные, уверенные шаги. Дверь отворилась и все открыли рты: Саламандра, чисто выбритый (он и раньше так брился, но это как-то не замечалось), в скромном, но прекрасно сшитом костюме, в ослепляюще белой сорочке (раньше его белые рубашки почему-то воспринимались как серые) и в ботинках, на носах которых отражались, как солнышки, электрические лампы и кончик носа их хозяина, — будто выше ростом и шире в плечах, улыбаясь, мушкетерским жестом, уступая дорогу, предлагал войти машинистке нашей кафедры Тамаре Львовне.
— Здравствуйте, коллеги!
Мне показалось, что я впервые слышу этот голос. Такой же спокойный, ровный, но было в этом голосе что-то новое, сильное, что-то внутренне энергичное.
— Здравствуйте, здравствуйте, — послышался оживленный гул.
— Шефа, вообще-то, принято приветствовать стоя, хотя бы при первой встрече. Нет?
Все оцепенели, чего-чего, а такого от молчавшего пятнадцать лет Саламандры никто не ожидал услышать. Ужас и еле удерживаемый хохот подчеркивался гробовой тишиной. Все стояли, как каменные идолы с острова Пасхи, ожидая, что же будет дальше. Никто не знал, как себя дальше вести.
— Садитесь, садитесь, — Саламандра просто, необычайно дружелюбно и мягко заулыбался. — Ну и вид у вас, коллеги. Закройте хоть рты! — засмеялся.
— Что это с Вами… Павел…Петр… Павел…
— Павел, я, Павел Петрович, — как-то по-домашнему и без обиды, опять засмеявшись, подсказал Саламандра с улыбкой оглядывая коллег, словно видел их тоже впервые.
— Что это с Вами, Павел Петрович?
— А что со мной?
— Вы как-то… изменились, помолодели что ли…
— Какой-то подозрительный комплимент у Вас получился. Я еще не достиг того возраста, когда стараются казаться моложе. Не находите?
Все засмеялись, но некоторое напряжение висело в воздухе.
— Приказ ректора, уже все видели, я это знаю. Кто не читал, вот копия, ознакомьтесь. Предлагаю, коллеги в течение этих семи дней провести, как предусмотрено планом кафедры, «неделю взаимопосещений». В субботу, крайний срок — понедельник, прошу всех представить отчеты и конкретные предложения, приемлемые к нашим учебным группам, по улучшению процесса обучения и воспитания. При этом прошу обратить внимание на использование технических средств обучения и продумать вопросы, касающиеся оборудования кабинета кафедр гуманитарного цикла. Следующую неделю мы посвятим пересмотру индивидуальных планов и наших методических пособий. Прошу продумать также и эти вопросы. Литература по новым информационным средствам и методике их использования есть в нашей библиотеке, я сегодня уточнил. Вопросы есть?
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: