Паулу Фрейре - Педагогика угнетенных [litres]

Даже революция, которая преобразовывает конкретную ситуацию угнетения, начиная процесс освобождения, должна противостоять этому феномену. Многие из угнетенных, которые прямо или косвенно участвуют в революции, находясь под воздействием мифов старого порядка, рассчитывают, что это будет их личная, частная революция. Тень бывшего угнетателя до сих пор нависает над ними.

«Страх свободы», которым страдают угнетенные [77] Тот же страх свободы также свойствен и угнетателям, хотя, разумеется, в несколько иной форме. Угнетенные боятся принять свободу – угнетатели боятся потерять «свободу» угнетать. , страх, который может как вызвать у них желание принять на себя роль угнетателя, так и навеки приковать их к позиции угнетенных, необходимо исследовать. Один из основных элементов взаимоотношений между угнетателем и угнетенным – это распоряжение . Каждое распоряжение представляет собой навязывание выбора одного человека другому, что трансформирует сознание того, кому выдаются указания, в сознание человека, который подчиняется сознанию распорядителя. Таким образом, поведение угнетенных – это заданное поведение, которое следует принципам угнетателя.

Угнетенные, впитавшие образ угнетателя и принявшие его принципы, боятся свободы. Свобода вынудила бы их избавиться от этого образа, заменив его независимостью и ответственностью. Свобода не дается просто так, а завоевывается в борьбе. За ней нужно следовать постоянно, с ощущением полной ответственности. Свобода – это не тот идеал, что находится вне человека, и не та идея, которая становится мифом. Скорее это необходимое условие поиска человеческой полноценности.

Чтобы превозмочь ситуацию угнетения, люди должны в первую очередь критически оценить ее причины, чтобы через преобразующие действия создать новую ситуацию, в которой станет возможным движение на пути к всеобъемлющей человечности. Но борьба за то, чтобы стать полноценным человеком, уже началась вместе с борьбой за изменение ситуации. Хотя ситуация угнетения одновременно является бесчеловечной и обесчеловечивает, накладывая отпечаток как на самих угнетателей, так и на тех, кого они угнетают, именно последние должны за обе стороны вести борьбу за обретение более полной человечности. Угнетатель, лишающийся человечности из-за того, что он унижает чужое человеческое достоинство, неспособен вести эту борьбу.

Однако тем угнетенным, которые приспособились к системе доминирования, в которую они погружены, и которые подчинились ей, противопоказано вести борьбу за свободу, поскольку они не готовы пойти на связанные с ней риски. Более того, их борьба за свободу угрожает не только угнетателям, но и их собственным угнетенным товарищам, которые боятся еще больших притеснений. Когда они обнаруживают внутри себя стремление к свободе, они решают, что его можно будет реализовать, только если такое же стремление появится у их товарищей. Но пока над ними довлеет страх свободы, они отказываются обращаться к другим с призывами, слышать призывы других и даже призывы своей собственной совести. Подлинному товариществу они предпочитают стадность, созидательному общению, которое порождается свободой или даже самой погоней за свободой, они предпочитают комфорт конформизма.

Угнетенные страдают от двойственности, которая утвердилась в самой основе их сущности. Они осознают, что их подлинное существование невозможно без свободы. Тем не менее, несмотря на то что они жаждут подлинного существования, они страшатся его. Они одновременно являются и самими собой, и угнетателями, чье сознание они переняли. Конфликт заключается в выборе между тем, быть ли полноценным собой или оставаться раздробленным; искоренить ли в себе угнетателя или не искоренять его; в выборе между человеческой солидарностью и отчужденностью; между тем, чтобы следовать предписаниям или принимать решения самостоятельно; между тем, чтобы быть зрителем или актером; между действием и иллюзией действия, которая основана на действиях угнетателей; между тем, чтобы высказываться или оставаться безмолвными, лишенными силы творить и воссоздавать, силы изменять мир. В этом заключается трагическая дилемма угнетенных, которую необходимо учитывать, занимаясь их образованием.

В этой книге представлены некоторые аспекты того, что автор называет «педагогикой угнетенных», педагогикой, которую необходимо разрабатывать совместно с угнетенными (будь то отдельные индивиды или целые народы), а не для них, как часть их непрекращающейся борьбы за возвращение собственной человечности. Эта педагогика превращает угнетение и его причины в объекты рефлексии угнетенных, и эти размышления становятся отправной точкой для их вовлечения в борьбу за освобождение. А в ходе этой борьбы такая педагогика будет создаваться и обновляться.

Основная проблема заключается в следующем: как могут угнетенные, будучи раздробленными, неподлинными личностями, участвовать в разработке педагогики своего освобождения? Только осознав себя «хозяевами» своего угнетателя, они смогут внести вклад в развитие собственной освободительной педагогики. До тех пор, пока они живут в дуалистическом мире, где быть означает быть как кто-то , а быть как кто-то означает быть как угнетатель, этот вклад не станет возможным. Педагогика угнетенных – это инструмент, с помощью которого они смогут критически оценить ситуацию и осознать, что как они сами, так и их угнетатели представляют собой проявления дегуманизации.

Таким образом, освобождение – это роды, причем тяжелые. Заново рожденная личность, будь то мужчина или женщина, выживет, только если на смену противоречий между угнетателями и угнетаемыми придет всеобщая гуманизация. Или, говоря другими словами, разрешение этого противоречия рождается в муках, в результате которых на свет появляется новый человек: нет более угнетенных, нет более угнетателей, существует лишь человек, постоянно стремящийся к свободе.

Такого решения невозможно достичь, оставаясь на позициях идеализма. Чтобы угнетенные могли вести борьбу за свое освобождение, они должны воспринимать реальность не как замкнутый мир, из которого нет выхода, а как некую ограничивающую ситуацию, которую они могут изменить. Такое восприятие реальности представляет собой необходимое, но не единственное условие освобождения; оно должно стать мотивацией освободительных действий. Также и осознание угнетенными диалектического характера их взаимоотношений с угнетателем (не будь их, не существовал бы угнетатель) [78] Цит. по: Гегель Г. В. Феноменология духа. С. 101–103. само по себе не означает освобождения. Угнетенные могут преодолеть это противоречие, в плену которого они оказались, только тогда, когда такое восприятие реальности заставит их присоединиться к борьбе за собственное освобождение.