Карлос Кастанеда - Отдельная реальность

Он повернулся к дону Хуану и глаза его заблестели.

– Не так ли?

– Дон Хуан кивнул ему головой утвердительно.

Я сказал им, что это время горячих ветров санта-ана было худшей частью года для меня и поэтому очень странно, что дон Хенаро приехал искать теплый ветер, в то время как я убегал от него.

– Карлос не переносит жары, – сказал дон Хуан дону Хенаро. – когда наступает жара, он становится, как ребенок, и задыхается.

– За... Что?

– За... дыхается.

– Мой бог! – сказал дон Хенаро, прикинувшись обеспокоенным, и сделал жест отчаяния, который был неописуемо забавным.

Затем дон Хуан объяснил ему, что меня не было несколько месяцев из-за неудачного случая с олли.

– Итак, ты наконец столкнулся с олли! – сказал дон Хенаро.

– Я думаю, да, – сказал я осторожно.

Они громко расхохотались. Дон Хенаро два или три раза похлопал меня по спине. Это было легкое похлопывание, которое я воспринял, как дружеское выражение участия. Он задержал свою руку на моем плече и посмотрел на меня, и я почувствовал спокойную удовлетворенность, которая длилась только момент, а затем дон Хенаро сделал со мной что-то необъяснимое. Я внезапно почувствовал, что он положил валун на мою спину. У меня было ощущение, что он увеличил вес своей руки, которая лежала на моем правом плече, так, что он заставил меня согнуться вниз и удариться головой о землю.

– Мы должны помочь Карлуше, – сказал дон Хенаро и бросил заговорщиский взгляд на дона Хуана.

Я снова выпрямился и повернулся к дону Хуану, но он смотрел в сторону. У меня возникло колебание и досадная мысль, что дон Хуан вел себя так, как будто он был в стороне, отдельно от меня. Дон Хенаро смеялся; он, казалось, ждал моей реакции.

Я попросил его положить свою руку на мое плечо еще раз, но он не хотел делать этого. Я убеждал его по крайней мере объяснить мне, что он делал со мной. Он довольно посмеивался. Я снова повернулся к дону Хуану и сказал ему, что вес руки дона Хенаро едва не раздавил меня.

– Я ничего не знаю об этом, – сказал дон Хуан самым комическим тоном. – он не клал свою руку на мое плечо.

– Тут они оба расхохотались.

– Что ты делал со мной, дон Хенаро? – спросил я.

– Я просто положил свою руку на твое плечо, – сказал он невинно.

– Положи ее снова, – сказал я.

Он отказался. Дон Хуан вступил в этом месте и попросил меня описать дону Хенаро то, что я ощущал в моем последнем переживании. Я подумал, что он хотел, чтобы я добросовестно описал то, что происходило со мной, но чем серьезнее становилось мое описание, тем больше они смеялись. Я останавливался два или три раза, но они убеждали меня продолжать.

– Олли явился к тебе, не считаясь с твоими чувствами, – сказал дон Хуан, когда я кончил свое повествование. – я имею в виду, что ты не сделаешь ничего, чтобы соблазнить его. Ты можешь сидеть, бездельничая или думая о женщинах, а затем внезапно – легкий удар по твоему плечу, ты поворачиваешься – и олли стоит перед тобой.

– Что я могу сделать, если случается что-то, подобное этому? – спросил я.

– Эй! Эй! Подожди минутку! – сказал дон Хенаро. – это нехороший вопрос. Не спрашивай о том, что ты можешь сделать, – Очевидно, что ты не можешь сделать ничего. Спроси о том, что может сделать воин.

Он повернулся ко мне, прищурившись. Его голова слегка наклонилась вправо, а его рот сморщился.

Я посмотрел на дона Хуана, чтобы он намекнул мне, не было ли это положение шуткой, но он сохранял непроницаемое лицо.

– Хорошо! – сказал я. – что может сделать воин?

Дон Хенаро прищурился и зачмокал своими губами, как будто ища подходящие слова. Он взглянул на меня пристально, поддерживая свой подбородок.

– Воин мочит в свои штаны, – сказал он с индейским спокойствием.

Дон Хуан закрыл свое лицо, а дон Хенаро хлопнулся на землю, разразившись воющим смехом.

– Испуг – это нечто такое, отчего никогда нельзя навсегда избавиться, – сказал дон Хуан, когда смех утих. – Когда воин попадает в такое трудное положение, он просто повернется к олли спиной, не думая дважды. Воин не может потакать себе, поэтому он не может умереть от испуга. Воин позволяет олли прийти только тогда, когда он в хорошей форме и готов. Когда он достаточно силен, чтобы сразиться с олли, он открывает свой просвет, выманивает олли, хватает его, держит его прижатым к земле и сохраняет свой пристальный взгляд на нем ровно столько, сколько ему надо; затем он отводит свои глаза, освобождает олли и отпускает его. Воин, мой дружок, – это мастер в любое время.

– Что случится, если ты будешь слишком долго пристально смотреть на олли? – спросил я.

Дон Хенаро посмотрел на меня и изобразил комический жест высматривания.

– Кто знает? – сказал дон Хуан. – может быть, Хенаро расскажет тебе, что случилось с ним.

– Может быть, – сказал дон Хенаро и захихикал.

– Ты расскажешь мне, пожалуйста?

Дон Хенаро встал, потрещал костями, выпрямляя свои руки, и открыл свои глаза до такой степени, что они стали круглыми и выглядели безумно.

– Хенаро собирается произвести дрожь пустыни, – сказал он и пошел в чапараль.

– Хенаро решил помочь тебе, – сказал дон Хуан доверительным тоном. – он делал то же самое для тебя в своем доме, и ты почти видел.

Я подумал, что он ссылался на то, что случилось у водопада, но он говорил о таинственных грохочущих звуках, которые я слышал у дома дона Хенаро.

– Между прочим, что это было? – спросил я. – мы смеялись над этим, но ты никогда не объяснял мне, что это было.

– Ты никогда не спрашивал.

– Спрашивал.

– Нет. Ты спрашивал меня обо всем, за исключением этого.

Дон Хуан обвиняюще посмотрел на меня.

– Да.

– Это было искусство Хенаро, – сказал он. – только Хенаро может делать это. Ты почти видел тогда.

Я сказал ему, что мне никогда не приходило в голову связать «виденье» с необычными шумами, которые я слышал тогда.

А почему ты не связывал? – спросил он решительно.

– «Видеть» – это значит глазами для меня, – сказал я.

Он рассматривал меня некоторое время, как будто со мной было что-то не так.

– Я никогда не говорил, что «виденье» – это только глазами, – сказал он, покачав с недоверием головой.

– Как он делает это? – настаивал я.

– Он уже сказал тебе, как он делает это, – резко сказал дон Хуан.

В этот самый момент я услышал необычайный грохот.

Я вскочил, а дон Хуан начал смеяться. Грохот был подобен грому лавины. Прислушавшись к нему, я сделал забавное заключение, что воспринимаемые мною звуки определенно происходили в кино. Низкий гул, который я слышал, походил на звуковой трюк кино, когда целая сторона горы рушится в долину.

Дон Хуан держался за бока, как будто они болели от смеха. Грохочущий гуд потрясал землю, где я стоял. Я отчетливо услышал удар чего-то, что, казалось, было увесистым булыжником, который катился вниз. Я услышал ряд сокрушительных ударов, что создало у меня впечатление, что валун неумолимо катился ко мне. Я испытал момент крайнего замешательства. Мои мускулы напряглись; все мое тело было готово к бегству.