Томас Гоббс - Сочинения в двух томах. Т.2

Б. Я вижу, что там, где римская церковь обладает подобной властью, христианский король или государство, как ни достаточно будет у них денег и оружия, едва ли смогут сравняться с ней из-за недостатка в людях. Ибо едва ли их подданные выйдут на поле битвы и будут храбро сражаться вопреки своей совести.

А. Верно, что церковники поднимали большие восстания во время ссор пап с королями, например в Англии против короля Иоанна, а во Франции против короля Генриха IV. В этих случаях на стороне королей было больше народа, чем на стороне пап, и так всегда будет, если у королей будет достаточно денег. Ибо мало у кого совесть так чувствительна, чтобы заставить отказаться от всегда недостающих денег. Но самый большой вред наносится королям под предлогом религии в тех случаях, когда папа дает одному королю право вторгаться во владения другого. […] [186]

А. Этот спор между папистской и реформистской церквами не позволял выбрать между ними, но заставлял каждого в меру своих сил исследовать по Писанию, которая из них прав А. С этой целью Писание было переведено на простонародный язык, в то время как прежде это не дозволялось, как не дозволялось читать его никому, кроме имеющих на это особое разрешение. Ибо папа сделал с Писанием то же, что Моисей с горой Синай. Моисей не позволил никому, кроме тех, кого сам он взял с собой, пойти на эту гору, чтобы услышать Бога или увидеть его; а папа не позволял говорить с Богом в Писании никому, кто не имеет в себе частицы папского духа, в силу которой ему можно доверять.

Б. Конечно, Моисей поступил очень мудро и согласно повелению самого Бога .

А. Без сомнения, и сам результат заставляет так думать. Ибо, после того как Библия была переведена на английский язык, каждый человек, более того, каждый мальчишка и девчонка, которые могут читать по-английски, стали думать, что они говорят с самим Всемогущим и понимают, что он говорит, когда, читая по нескольку глав в день, пару раз прочли Писание. Итак, благодаря реформированной церкви и ее епископам и пасторам было отброшено уважение и повиновение и каждый стал судьей религии и истолкователем Писания для самого себя.

Б. А разве англиканская церковь не имела намерения, чтобы так и было? Какую иную цель могла она преследовать, рекомендуя мне Библию, если не ту, что я должен сделать ее правилом моих действий? Иначе духовенство могло бы держать ее хотя и открытой для них, но скрытой от меня еврейским, греческим и латинским языками и питать меня из нее в той мере, в какой это необходимо для спасения моей души и церковного мира .

А. Сознаюсь, что это дозволение толковать Писание было причиной возникновения множества отдельных сект, которые существовали скрытно до начала правления покойного короля [Карла I], а затем обнаружились, чтобы произвести беспорядки в государстве. Но вернемся к истории. Те, кто бежал из-за религии во времена королевы Марии, поселились в большинстве там, где исповедовалась реформированная религия и где правили собрания священников, которые использовались большей частью (из-за отсутствия лучших государственных деятелей) и для гражданского управления. Это так понравилось многим английским и шотландским протестантам, которые среди них жили, что по возвращении они пожелали, чтобы в их странах священникам оказывались такие же честь и уважение. И вскоре в Шотландии (король Яков был тогда молод) они этого добились (с помощью некоторых влиятельных дворян). Те, кто вернулся в Англию в начале правления королевы Елизаветы, попытались сделать здесь то же самое, но не преуспели в этом вплоть до последнего восстания, и то не без помощи шотландцев. Тем не менее, как только они этого добились, они потерпели поражение от других сект, которые под влиянием проповеди просвитериан и частного истолкования Писания чрезвычайно размножились.

Б. Я знаю, конечно, что в начале последней войны сила пресвитериан была столь велика, что их поддерживали не только жители Лондона, но и большинство других крупных городов и торговых центров Англии. Но вы еще не рассказали мне, каким образом и в какой степени они так усилились.

А. Не одна только собственная ловкость привела их к этому, но и то, что они пользовались согласием многих дворян, которые желали народоправства в гражданском государстве не меньше, чем эти священники в церкви. И тогда как одни с кафедры склоняли народ к своим мнениям и проповедовали неприязнь к церковному управлению, канонам и молитвенникам, другие заставляли его полюбить демократию и разглагольствованиями в парламенте, и своими беседами и общением с народом в провинции, постоянно превознося свободу и порицая тиранию, причем народу оставалось только заключить, что тиранией было существующее правительство страны. Подобно тому как пресвитериане перенесли свое богословие из университетов в церковь, так многие из дворян перенесли свою политику оттуда в парламент. Однако никто из них не делал этого слишком смело во времена королевы Елизаветы. И хотя непохоже на то, чтобы все они занимались этим с преступными намерениями, но многие по заблуждению, все же ясно, что главными их предводителями были честолюбивые священники и дворяне – священники, завидовавшие власти епископов, которых они считали менее учеными, и дворяне, завидовавшие Тайному совету и высшим придворным, которых они считали не умнее себя. Ибо людей высокого мнения о своих способностях, да к тому же получивших университетское образование, трудно убедить в том, что им недостает способностей, необходимых для управления государством; особенно же их трудно убедить в этом, если они изучили славную историю и нравоучительную политику древних народных правительств греков и римлян, которые ненавидели царей и клеймили их именем тиранов, а народное правительство (хотя ни один тиран не был когда-либо столь жесток, как народное собрание) называлось у них именем свободы. В начале правления королевы Елизаветы пресвитерианские священники не проповедовали (потому что не смели) публично и явно против церковной дисциплины. Но немного спустя, возможно благодаря покровительству некоторых высших придворных, они разошлись по стране, проповедуя по утрам в большинстве ярмарочных центров Англии, подобно тому как раньше проповедовали монахи. В этих проповедях и те и другие, имев целью – судя по манере и по теме проповеди – заботу о душах, прилагали все усилия, чтобы склонить людей к своим учениям и создать хорошее мнение о себе самих.

Во-первых, что касается манеры их проповеди: они поднимались на кафедру с таким выражением лица и произносили свои молитвы и проповеди, как и фразы из Писания (независимо от того, понимали их люди или нет), с такими жестами, что ни один трагик мира не сыграл бы роль праведного, богоугодного человека лучше, чем они. И человек, незнакомый с таким искусством, никогда не смог бы заподозрить у них замышлявшийся тогда честолюбивый заговор с целью призвать к мятежу против государства или усомниться в том, что страстность их речи (ибо те же самые слова, произнесенные обычным тоном, имели малую силу) и напряжение их жестов и взглядов могли проистекать откуда-нибудь еще, кроме рвения на службе Богу. Посредством этого искусства они приобрели такое доверие, что множество людей покидали свои приходы и города по рабочим дням, бросали свое дело, а по воскресеньям оставляли свои церкви, чтобы услышать, как они проповедуют в других местах, и презирали своих собственных и всех иных проповедников, которые не действовали столь хорошо, как эти. А что касается тех священников, которые обычно не проповедовали и вместо проповедей читали людям такие поучения, которые предписывала церковь, – их считали и называли бессловесными собаками .