Борис Чичерин - Собственность и государство

Поэтому нельзя не признать совершенно несогласным с истинными требованиями науки положение Шмоллера, когда он говорит, что существенный вопрос состоит не в том, как действует движущая сила, а в том, как она видоизменяется. "Осторожное исследование, - прибавляет он, - всегда обратит внимание на никогда не успокаивающийся психологический процесс развития человечества и потому всегда будет исходить от конкретных психологических изображений характеров. Внутри каждого такого изображения встретится эгоизм как существенный момент, но везде однако несколько иначе видоизмененный; поэтому он везде производит несколько иной порядок хозяйственной жизни" [134]. Исходить не от законов главной действующей силы, а от видоизменяющих ее обстоятельств, значит идти наперекор не только науке, но и простому здравому смыслу. Что же касается до никогда не успокаивающегося психологического развития человечества, то оно, как мы видели, ведет к большему и большему развитию свободы, а это и составляет то начало, которое признается нормою экономистами. Чтобы опровергнуть его, надобно доказать, что свобода теоретически не есть цель, а практически не является результатом всего предшествующего развития человечества. Но именно этого приверженцы нравственной школы не думают доказывать. Они довольствуются смутными требованиями, а еще чаще декламациею.

Итак, коренная задача экономической науки состоит в исследовании законов, по которым действует личный интерес в нормальном экономическом обществе, то есть при свободном взаимодействии промышленных сил. Затем необходимо исследовать и влияние посторонних причин, а также исторические условия, видоизменяющие действие экономических законов. Именно это

И делает экономическая наука в строгом смысле слова, так, как она была основана Адамом Смитом и как она понимается доселе лучшими умами нашего времени. Держась этих начал, она стоит на твердой научной почве. Все смутные стремления и не переваренные понятия социалистов кафедры и социал-политиков не в состоянии ее поколебать.

Нам предстоит изложить главные основания этого учения и показать их внутреннюю связь с другими сторонами человеческого общежития.

Учение о деятелях производства проходило в экономической науке через различные фазы. Обыкновенно экономисты признают, что промышленное производство является результатом совместного действия трех факторов: природы, капитала и труда. Но каждый из этих деятелей находил своих односторонних защитников в тех школах, которые следовали друг за другом в разработке науки народного хозяйства. Меркантилисты, которые богатство видели преимущественно в деньгах, согласно с этим придавали главное значение капиталу. Физиократы, напротив, приписывали производительную силу единственно земле, вследствие чего они утверждали, что все граждане в государстве получают свой доход от землевладельцев и обогащаются на их счет. Против этой исключительности восстал Адам Смит, который первый обратил надлежащее внимание на производительность труда. Но английская школа в свою очередь склонна была придавать преувеличенное значение последнему. Некоторые из ее представителей доходили до положения, что от одного труда зависит меновая ценность вещей. В противоположность этому взгляду школа французских экономистов под влиянием Сея настаивала на экономическом значении сил природы. Однако и во Франции были писатели, которые пытались доказать, что всякая меновая ценность происходит единственно от труда, а силы природы даром работают на человека. Самым блестящим представителем этого направления был Бастиа, хотя именно в этом пункте его учение всего менее нашло себе последователей.

Разноречие экономистов происходило главным образом оттого, что некоторые из них считали возможным свести все означенные три деятеля производства к одному, а другие строго их различали. Капитал, по общему признанию, не что иное как накопленный труд, а потому производительная его сила, следовательно, и получаемый с него доход с этой точки зрения могут быть приписаны предшествующему труду. Некоторым казалось, что и поземельная рента определяется единственно положенными в землю капиталом и трудом. Бастиа в особенности в своей полемике против социалистов увлекался мыслью, что в виде ли поземельной ренты или в виде процента с капитала, человек получает вознаграждение единственно за произведенный им труд. Мы увидим далее, что это положение не выдерживает критики. Производительная сила, а следовательно и экономическое значение, не только природы, но и самого капитала, не могут быть приписаны единственно положенному в них труду. Но из этого следует только, что сведение всех трех деятелей к одному не может быть оправдано логически, а отнюдь не то, что остальные деятели должны быть отвергнуты, и один труд должен быть признан экономически производительным.

Между тем именно на эту последнюю точку зрения становятся социалисты. Они принимают за аксиому, что производителен один труд и притом физический, который один непосредственно действует на природу. Из этого они выводят, что все лица, не занятые физическим трудом, как то землевладельцы, капиталисты, предприниматели, получают свои доходы единственно от чужого труда. Пользуясь своим привилегированным положением, эти паразиты обирают работников, отнимая у последних часть их произведений и беззаконно присваивая их себе. Таково учение, на котором строится все социалистическое здание.

Эту точку зрения развивал уже Прудон в своей полемике против собственности. Однако в первом своем сочинении он не решался еще приписать производительность одному труду. "Кенэ и старые экономисты, - говорит он, - утверждали, что всякое производство проистекает от земли; Смит, Рикардо, де Траси, напротив, полагают производительную силу в труде. Сей и большая часть тех, которые пришли после него, учат, что и земля производительна, и труд производителен, и капиталы производительны. Это эклектизм в политической экономии. Истина состоит в том, что ни земля не производительна, ни работа не производительна, ни капиталы не производительны; производство является результатом этих трех элементов, одинаково необходимых, но взятых отдельно, одинаково бесплодных" [135].

Казалось бы, что если все три деятеля равно необходимы в производстве, то каждому из них должна принадлежать известная доля произведения. Так говорит логика. Но Прудон, вместо того чтобы сделать правильное заключение из своей посылки, доказывает, что доход землевладельца и капиталиста не что иное как неправильная подать, взимаемая собственником с работника. "Собственность, - говорит он, - есть право производить без труда; но производить без труда значит делать что-нибудь из ничего, то есть творить... Собственник, требующий плату за употребление своего орудия или за производительную силу своей земли, предполагает, следовательно, радикально ложный факт, именно, что капиталы сами по себе что-нибудь производят, и когда он заставляет платить себе за это фантастическое производство, он буквально получает нечто за ничто... Это просто-напросто вымогательство, основанное единственно на обмане и насилии с одной стороны, на слабости и невежестве с другой" [136].