Борис Чичерин - Собственность и государство

Совершенно не подлежат патентному сбору те доходы с капиталов, которые получаются с долговых обязательств, частных или государственных. Спрашивается: не следует ли обложить их особым налогом?

Что касается до частных ссуд, то в огромном большинстве случаев они делаются для промышленных целей, все равно происходит ли это путем личных сделок <���или> через посредство банков. Ссужаемый капитал помещается в промышленное предприятие и облагается вместе с последним. Поэтому особый налог на ссуды равнялся бы двойному обложению. Уплачивать его приходилось бы все-таки заемщику, ибо неизбежным последствием подобного налога было бы возвышение процента. А так как, с другой стороны, этому налогу не подлежали бы промышленники, работающие с своим собственным капиталом, то очевидно, что тут водворилась бы неравномерность самого худшего свойства. Бремя пало бы единственно на нуждающихся, и кредит сделался бы дороже.

Несправедливость двойного обложения не имеет места там, где промышленный налог взимается с дохода за вычетом долгов. Если в акционерном предприятии облагается дивиденд, то нет причины не облагать и облигации, ибо дивиденд получается за вычетом процентов по облигациям. Но так как акционерные предприятия через это были бы поставлены в иные условия, нежели другие, то обыкновенно этот способ обложения к ним не применяется. Доход с акций облагается только общим подоходным налогом.

Наконец, вовсе не входит в состав промышленных предприятий капитал, ссужаемый государству. Но тут возникает вопрос: насколько государство имеет право облагать налогом своих собственных кредиторов? Нет сомнения, что особого налога на доход с государственных кредитных бумаг не может быть. Государство обязалось платить известный процент по заключаемым им займам, облагать этот доход налогом значит произвольно уменьшать процент, то есть отказываться от исполнения своих обязательств. Но, с другой стороны, если все доходы одинаково облагаются общим налогом, то несправедливо делать исключение для государственных кредиторов. Через это они были бы поставлены в более выгодное положение, нежели прежде, ибо кредит, даваемый государству, соразмеряется с тою прибылью, которую можно получить в других отраслях производства. Если последние облагаются новым налогом, то нет причины делать изъятие для первого. Надобно только заметить, что подобное обложение может невыгодно отразиться на будущем кредите государства. При заключении новых займов кредиторы будут принимать во внимание не только существующее обложение, но и возможность повышения налога. В особенности это невыгодно для государств, которые заключают займы иностранные.

В общем итоге очевидно, что по самому свойству капитала, обложение его всегда незначительно. Государство не может существенно увеличить промышленные налоги, иначе как в ущерб и самому себе и экономическому развитию общества. И чем выше налог, тем скорее большинство капиталов ускользнет от обложения. Подать будет падать крайне неравномерно, промышленность будет стеснена и получит неправильный ход, кредит вздорожает, капитализация сократится, а между тем государство с огромными издержками все-таки получит лишь весьма небольшой доход. Вследствие этого легкость обложения составляет здесь коренное начало финансового управления.

Совершенно иной характер имеют подати на труд. Тут можно опасаться лишь одного, именно, чтобы они не были слишком тяжелы. Таковыми, действительно, они обыкновенно бывают в странах, где при недостатке капиталов и при обилии земли труд составляет главный источник дохода.

Правомерность обложения труда не подлежит сомнению. Мы видели уже, что все граждане должны нести свою долю тяжестей, следовательно, и трудящиеся. И чем большее участие в производстве падает на долю труда в сравнении с землею и капиталом, тем эта тяжесть должна быть больше. Поэтому в бедных странах главное бремя податей неизбежно лежит на рабочем классе. Это бремя может быть чрезвычайно велико; тут главный вопрос состоит в том: каким образом можно сделать его возможно более равномерным?

Самую обыкновенную форму обложения труда составляет поголовная подать. Основание ее заключается в том, что физические силы людей приблизительно равны, а потому и получаемый с них доход облагается одинаково. Сама практика приводит к этому законодательства, которые значительную часть податного бремени возлагают на физический труд. В этом отношении история русской податной системы весьма поучительна. В древности у нас существовала посошная подать. При подвижности населения иная система была неприложима, ибо земля составляет постоянный, видимый податной объект, а бродячие рабочие силы уловить было невозможно. Но, с другой стороны, земля получала хозяйственное значение единственно вследствие приложения к ней рабочих рук. Громадные пустынные пространства не приносили никакого дохода. Отсюда необходимость облагать только обработанные земля. Но так как при беспрерывных переходах населения количество обработанных земель постоянно менялось, то из этого не могло выработаться никакой правильной системы. Вследствие того с развитием государственных потребностей пришлось искать иного исхода и перенести податное бремя на настоящий предмет обложения, то есть на рабочие руки. И точно, Московское государство, с одной стороны, прикрепляет рабочих к местам, с другой стороны, заменяет постепенно поземельную подать иными формами, падающими на лица. Первым шагом в этом направлении было введение подворной подати. Двор был центром обработанного пространства земли, а потому, казалось, мог служить единицею обложения. Но при переходах или побегах крестьян самые дворы нередко оставались пусты. Притом же для избежания налога в одних дворах сосредоточивалось много рабочих рук, а другие покидались. Поэтому законодательство силою вещей окончательно принуждено было сделать податным объектом то, что приносило настоящий доход, то есть рабочую силу. При Петре введена была подушная подать, причем, однако, душа была принята только за единицу обложения, самое же распределение было предоставлено обществам. Таким образом, земля обратилась в придаток к рабочей силе; а так как души, или тягла, облагались одинаково, то каждая единица наделялась равным с другими количеством земли.

Все это однако могло быть более или менее разумно, только пока земли было много и она не имела самостоятельной цены. С увеличением же народонаселения и с соответствующим уменьшением свободных земель распределение податей единственно на основании рабочей силы должно было сделаться весьма неравномерным. В одном месте земли было мало, в другом много; в одном месте она почти без труда давала обильную жатву, в другом и при значительном труде получался скудный урожай. Вследствие этого физический труд перестал быть настоящим мерилом дохода.