Борис Чичерин - Собственность и государство

В этом состоит истинная сторона теории дарвинистов. Если мы очистим это учение от узости и односторонности взгляда, низводящей его на степень чисто механического миросозерцания, то мы в результате найдем то самое начало, которое давно уже добыто умозрительною философией и к которому приводит нас с другой стороны изучение фактов. Закон наследственности несомненно удостоверяет нас, что единичная сила, проявляющаяся в органической особи, сама составляет частное проявление более общего начала.

Сила, которая передается преемственно и переходит из рода в род, в существе своем есть одна и та же сила. Вследствие этого она и воспроизводит постоянно один и тот же тип, хотя она проявляется в отдельных особях. Из этого ясно, что понятие об общей субстанции, живущей в отдельных особях, столь же мало может быть признано простым обобщением человеческого разума, как и понятие о единстве силы, превращающейся из одной формы в другую и переходящей через различные сочетания материальных частиц. А так как мы не только в рождающихся друг от друга поколениях, но и в разных родах и видах органических существ, не связанных между собою наследственным преемством, видим повторение одного и того же типического строения, так как и в целом ряде организмов мы замечаем постепенное совершенствование, то мы должны заключить, что в основании всех их лежит общее живое, творческое начало, которое дает материи все высшее и высшее строение, приготовляя ее к восприятию духа. Эта животворная сила в настоящее время та же самая, какою она была искони, ибо для сохранения бытия нужна та же сила, какая необходима и для того, чтобы дать вещи бытие; но создание новых форм прекратилось, потому что с появлением человека присущая органическому миру творческая сила исполнила свою задачу и осуществила то, что в ней заключалось. Дальнейшее движение предоставляется другой, высшей силе, духовной.

Из этого можно видеть, до какой степени с научной точки зрения допустимо существование мировой души, понятие, которое, как известно, лежит в основании некоторых идеалистических систем, все улетучивающих в начале конечной цели. Если, как сказано выше, мы душою называем силу, действующую по внутренней цели, то мы единую душу должны видеть лишь в органическом мире, который воздвигается над миром механических и химических сил как новое, высшее творение, носящее в себе самом начало развития, и который в свою очередь служит только приготовительною ступенью для появления совершенно иной силы, бесконечно возвышающейся над всем материальным миром, силы, имеющей своим содержанием само бесконечное, - для духа.

С переходом к духу мы вступаем уже в совершенно новую область. Хотя физически человек весьма мало отличается от других животных, но в духовном отношении между ними лежит целая бездна. В человеческих обществах господствуют начала неизвестные материальному миру: наука, искусство, религия, право, нравственность, политика. Человек, с одной стороны, покоряет своим целям внешнюю природу, с другой стороны, он возвышается разумом и чувством к абсолютному источнику всего сущего и сознает вечные законы, управляющие вселенною. Это и составляет содержание истории. Человеческий род подобно органической природе подлежит развитию; он также развивает свою сущность в ряде ступеней, идущих от низших форм к высшим; но сообразно с природою духа в этом процессе развиваются не материальные, а духовные начала, которыми и определяется весь последовательный ход истории.

И тут однако же, как и во всяком развитии, истинная природа развивающегося существа раскрывается не в начале, а в конце, она обнаруживается по мере осуществления ее во внешнем мире и перехода ее из возможности в действительность. В начале же духовная природа человека находится в скрытом состоянии, она погружена в материю, от которой она должна оторваться, чтобы проявить истинную свою сущность. Мы видели, что таково именно свойство всякого развития. Поэтому нет ничего превратнее, как сравнение низших ступеней человеческой жизни с высшими ступенями животного царства с целью доказать, что первая составляет лишь продолжение последнего. В этом обнаруживается только полное непонимание предмета. В зародыше человек даже ниже всякого животного: зародыш Шекспира, Рафаэля или Ньютона по физическому строению не может сравниться с вполне развившимся слизняком или насекомым; но в этой простой клеточке заключается возможность таких дивных созданий, которым вся материальная природа не представляет и тени подобия.

Поэтому и перенесение на историю тех законов развития, которые коренятся в свойствах материи, не имеет никакого смысла. Сюда принадлежит, между прочим, борьба за существование. Если в органическом мире это начало не может считаться движущею пружиною развития, то тем менее оно способно управлять историек" человечества. Дух развивается путем борьбы, и эта борьба нередко принимает материальный характер, ибо поприщем духа служит физический мир, но последний дает ему только материалы и орудия, а не управляющие начала. Движущую пружину развития духа надобно искать в том, что составляет собственную его природу, его отличительное свойство. Это свойство заключается в тех началах разума, которые, с одной стороны, связывают человека с Божеством, а с другой стороны, определяют всю его практическую деятельность. Их развитие составляет существенное содержание истории.

Это до такой степени верно, что даже те писатели, которые всего более толкуют о борьбе за существование, принуждены признать эти высшие начала главными двигателями исторического развития. "В то время, - говорит Ланге, - как растение бессознательно, а животное обыкновенно вполне повинуясь естественному инстинкту, страдательно покоряются этим законам природы, в человеке последнею ступенью этого естественного процесса совершенствования является способность подняться над его жестоким и бездушным механизмом, заменить слепо совершающееся устроение рассчитанною целесообразностью и с бесконечным сбережением страданий и смертных мучений достигнуть поступательного движения, которое идет быстрее, вернее и безостановочнее, нежели то, которое производят слепо властвующие законы природы посредством борьбы за существование" [364]. "Мы требуем для человека, - говорит он в другом месте, - иную природу, нежели та, которая принадлежит животным, и все великие усилия и стремления человечества имеют целью создать такое состояние, в котором живущий, наслаждаясь бытием, достигает возможного совершенства и не падает жертвою ни внезапного уничтожения, ни медленно грызущего зуба нищеты" [365].

Таким образом, провозглашая борьбу за существование общим законом природы и истории, защитники этого начала стараются избавить от него человечество. Таков обыкновенный прием современных мыслителей в отношении ко всем естественным законам. Ланге ограничился, впрочем, общими фразами, из которых никакой теории нельзя вывести. Подробнее развил это начало Шеффле, который борьбу за существование возвел в основной закон исторического развития, причем однако он до такой степени расширил это понятие, что оно теряет у него всякий смысл и обнаруживает только полную несостоятельность всей этой попытки.