Михаил Дунаев - Постмодернистские скандалы

Постмодернизм открыто проповедует сатанинские ценности.

Когда-то Достоевский дал точную характеристику литераторам-бесенятам своего времени: "Они были тщеславны до невозможности, но совершенно открыто, как бы тем исполняя обязанность. Иные (хотя и далеко не все) являлись даже пьяные, но как бы сознавая в этом особенную, вчера только открытую красоту. Все они чем-то гордились до странности. На всех лицах было написано, что они сейчас только открыли какой-то чрезвычайно важный секрет. Они бранились, вменяя себе это в честь. Довольно трудно было узнать, что именно они написали; но тут были критики, романисты, драматурги, сатирики, обличители" .

Не те ли же и ныне переполняют пространство отечественной культуры, найдя в нее удобную лазейку через средства массовой информации, прежде всего через телеэфир?

И видно: они уже не могут сделать ничего доброго, если бы и захотели. Устами ветхозаветного пророка было послано обличительное предупреждение: "Может ли Ефиоплянин переменить кожу свою и барс — пятна свои? так и вы можете ли делать доброе, привыкнув делать злое?" (Иер.13:23).

Это не только для давно ушедших времен, но для всех нас.

Порою люди задумываются: неужели дьявол не может вернуться к Богу и быть прощен? Ведь так же ясно, что в том — и благо и необходимость. Но не может. Ибо свобода только в Боге. Сатана настолько отпал от Бога, отпал в вечности, но не во времени, что утратил и свободу прежнюю. Он вне Бога абсолютно и несвободен абсолютно. Он не может вернуться, покаяться.

К тому же и человек устремляется, ввергаясь в рабство греху. Кажется-то, что потакая собственным страстям, человек обретает и большую свободу. Нет, утрачивает свободу. И ничего уже не может сделать, не может победить грех. Ему бы помощи попросить. А он не только веры не имеет, но и на Духа хулу возводит.

На исходе XX века отечественной интеллигенции было дано испытание: бесовские силы подбросили фильм Скорцезе "Последнее искушение Христа". Сколькие бросились отстаивать эту мерзость — и все под прикрытием борьбы за свободу. Иные ведь даже искренне в том свободу усматривали. И в оголтелом экстазе обличали "косных обскурантов", осмелившихся назвать мерзость мерзостью.

К слову, свобода, как и многое, оценивается частью либеральной интеллигенции по двойному стандарту: говорить и творить мерзость можно — в том свобода, но противостоять мерзости нельзя — в том деспотия и нетерпимость.

Все это откровенно проявилось и при организации скандальной выставки "Осторожно, религия!" в Московском общественном центре им. А. Сахарова (январь 2003 г.), досрочно закрытой после многих протестов православного народа.

Собственно, то, что произошло, — для культуры постмодернизма логично, традиционно и даже банально. Неприязнь к Истине и вражда к Ней в постмодернизме определяет все его акции. Постмодернизм протестует и превращает свой протест в самоцель: главное — протестовать. В протесте осуществляется самоутверждение комплексующих индивидов, часто прибивающихся к постмодернизму по причине собственной бесталанности, каковая искусно укрывается за всеми постмодернистскими вывертами. Поскольку ясных критериев таланта и художественного совершенства в постмодернизме нет, то шедевром можно объявить что угодно, ловко используя при том сказочку про голого короля. Когда же все оказывается замешанным на "протесте" против Православия, это придает совершаемому особую пряность и возбуждающе щекочет нервы. Извращенное наслаждение — в таком противопоставлении себя Богу, в желании собственное "я" поставить на место Божие.

Но то было бы еще полбеды, когда бы не укорененная в постмодернистском мировидении порочность мировидения. Эти люди не просто бунтуют, они искренни в своем неприятии Света. Им любезна тьма. Они не хотят и не могут отказаться от нее. И именно такое отношение к бытию они стремятся навязать окружающим.

Все деяния постмодернизма суть осознанные или бессознательные попытки ввергнуть человека в хаос губительной апостасии.

Преподобного Иоанна Лествица. Сергиев Посад, 1908. С.204.

Литературная газета. 8 ноября. 1989.

Богословские труды. № 32. С.279.

Сорокин В. Сб. рассказов. М., 1992. С.126.

Литературная газета. 5 сентября. 1990.

Наш современник. 1988, № 5. С.168.

Булгаков С.Н. Соч. в 2 тт. Т.2. М., 1993. С.543.

Наш современник. 1988, № 5. С.292.

Аргументы и факты. № 15. 1994.

Сочинения еп. Игнатия Брянчанинова. Т.3. СПб., 1905. С.118.

Ницше Ф. Антихрист. СПб., 1907. С.151.

Добротолюбие. Т.1. М., 1895. С.159.

Назаров М. Тайна России. М., 1999. С.637.

Николаева О. Современная культура и Православие. М., 1999. С. 20–21.

Русская мысль. № 4143. 3–9 октября 1996. С.13.

Николаева О. Цит. соч. С.26.

Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. 1993. С.55.

Добротолюбие. Т.2. М., 1895. С. 638–639.

Это слово употреблено здесь не в бранном значении, но как нейтральный термин, наиболее точно обозначающий свойство определяемого явления.

Соловьев В. "Неподвижно лишь солнце любви…". М., 1990. С.169.

Николаева О. Цит. соч. С. 101–102.

Ильин И.А. Т. 6. Кн.3. С.456.