Карл Хаусхофер - Теория «жизненного пространства»

Чувство более сильной климатической и естественной общности у народов муссонных стран, как и у находившихся длительное время с ними в соприкосновении панидей других народов, несомненно, обнаруживается в более легком разграничении на Востоке, чем на Западе Евразии, – если бы Советская система отказалась от попыток распространить свое экономическое мышление на весь мир. В противном случае внутри Старого Света, к сожалению, появится как будущее поле борьбы океанских и континентальных панидей пространство в зоне трех рек в Центральной Европе – между Вислой, Дунаем и Рейном (проблема Трехречья, как ее обозначил Челлен) и в Северо-Восточной Азии – между Амуром, Ялу и Ляохэ, два пространства, обремененные схожими потрясениями. Серьезность такой возможности в будущем следует иметь в виду в оношении обеих переходных и подверженных потрясениям областей.

Как естественные, подверженные потрясениям ландшафты еще большего масштаба Макиндер представил в своей провидческой схеме четыре, то тут, то там разрывавшиеся большие жизненные пространства, между давлением «разбойников степи» и «разбойников моря», которые он называл «внутренним полумесяцем» Старого Света: Центральная Европа, Ближний Восток, Индия и Китай, с малоутешительной информацией, что они могли бы выдержать планетарное давление в объединении с сильной властью, с великоимперскими или панидеями, а слабые среди них (Макиндер явно намекает на Австрию и Турцию!) были бы сломлены.

При этом давящее и вызывающее потрясения подталкивание из некогда монгольской, позже царской «pivot of history» («оси истории»), равно как и из «внешнего полумесяца» островных или океанских держав, Макиндер оценил еще в 1904 г. благосклонно, твердо надеясь, что «они не будут оттеснены на обочину». Он считал также необходимым, чтобы Англия, как и Япония, заручилась при этом союзником на материке, дабы уравнять различие в пространственной мощи, и рекомендовал в таком качестве Францию, хотя в то время он все еще верил, что, вероятно, речь могла бы идти и о Германии.

Невзыскательно и грубо, придерживаясь скорее общепринятого в данной стране представления, изобразили родственную проблему Фейргрив для Англии, Боумен для Соединенных Штатов Америки, с объективной точки зрения и на более высоком уровне это же пытался сделать для Центральной Европы шведский ученый Рудольф Челлен, которого, к сожалению, услышали слишком поздно.

Конечно, не случайно, что острейшее, следующее один за другим столкновение морских и континентальных панидей в настоящее время готовится в Индии, т. е. в регионе, окруженном с двух сторон частями морей – Арабским морем и Бенгальским заливом Индийского океана, – в откровенно континентальном пространственном организме – Гондване, который как замковый камень свода втиснулся в Мировое полуморе Индийского океана, будучи разделенным ландшафтами двух больших рек с древней культурой основной части Центральной Азии.

Возникшая перед английским панмышлением необходимость выяснить основы существования этой перенаселенной части Империи раскрыта в насыщенном содержательными подробностями, но бедном, к сожалению, руководящими идеями докладе комиссии Саймона – отличном вспомогательном средстве, помогающем внести ясность относительно этого важного силового поля в огромном континентально-океанском противостоянии, связанном с панобразованием.

Абсолютно по праву во «Франкфуртер цайтунг» в умной обобщающей статье, посвященной демократизации Индии, говорилось об «острой конфронтации Европы и Азии», которая, как кажется, несколько утрачивает свое значение в отношении, например, Ганди, «высокочтимого Махатмы, кающегося и пророка». И справедливо, ибо Ганди видел проблему своей страны прежде всего как социологическую, а не пространственно-политическую и, кроме того, упустил возможность составить себе ясную картину основных направлений будущего, которые пространственное мышление его англо-индийских противников, вероятно, представляло совсем иными. Поэтому суждения всего окружения Ганди, включая его европейского пророка – Ромена Роллана, имели столь мало убедительной силы для панаспекта всеиндийского вопроса, который в общем и целом должен решаться в пространстве, и прежде всего в отношении 562 княжеских владений, и охватывать упорядоченное сожительство в одном и том же пространстве 223 млн индусов и 70–86 млн мусульман.

Однако именно староиндийскому мышлению противостоит обусловленный пространством процесс. Безусловно правы лорд Керзон и его школа, что уже перенос столицы из Калькутты в Дели явился, по-видимому, началом конца величественной океанской традиции господства британских вице-королей в Индии, поскольку в этом переносе узнаваемо убедительное доказательство превосходства континентальной идеи над океанской идеей местоположения и власти. Тот, кто воспринял как свои собственные мысли лорда Керзона о необходимости индийского гласиса по всей линии Бирма – Сычуань – Тибет – Афганистан – Персия, а именно Ал. Картхилл, смог по праву написать в 1923 г. книгу с сенсационным названием «The lost dominion» («Утерянное господство»).

Разумеется, после чудовищного поражения, которое нанесли континентальным идеям (не только центральноевропейских держав, но и России) господствующие на морях океанские державы, отличающиеся большей выносливостью и экономической энергией, когда империя Индийского моря, имевшая отношение к этому потрясающему успеху, казалась, видимо, наградой британского соучастника (этим восхищались и немецкие авторы [Дикс, Вючке и др.] как приобретению пространства и власти), последовал смертельный удар по идее империи Индийского моря из крошечного, по сравнению с мировой империей, сухопутного пространства Центральной Азии – из Афганистана.

Третья Афганская война 1919 г. показала изумленному миру, что вся англо-индийская военная мощь едва достаточна для того, чтобы удерживать собственный тыловой район в Пенджабе, но не для того, чтобы отбросить отважного, сравнительно организованного нападающего (с неспокойной Индией как хинтерландом). Иран на Востоке и на Западе – где Персия сорвала попытку удушить ее – обеспечил себе континентальную независимость. Волна откатилась назад! Она продолжала откатываться назад, когда в бескровных схватках национальной предупредительной забастовки и бойкота Южного Китая в отношении очень сильной экономически и процветающей колонии короны – Гонконга, а затем – в победе движения младокитайцев в Кантоне над районом Янцзы и Северного Китая – были сданы Ханькоу и одна за другой господствующие, пробившиеся в направлении материка позиции морских держав.