Борис Кудрявцев - Биография великана

Начиная с этого времени открытия сыплются как из рога изобилия. Кажется, достаточно Галилею направить телескоп на небосвод, чтобы сразу обнаружить что-либо новое и необычное.

Убедившись в наличии спутников у Юпитера, Галилей занялся наблюдением Сатурна и сразу был поражен необычным видом планеты. Сатурн представился ему тройной звездой — большой в центре и двумя меньшими по сторонам.

«Я нашел, — писал Галилей тосканскому послу в Праге, — целый двор у Юпитера и двух прислужников у старика (Сатурна), они его поддерживают в шествии и никогда не отскакивают от его боков». Так представлялась ему планета Сатурн с выступающими по ее сторонам частями кольца.

Но это были не все неожиданности. Как оказалось, со временем вид планеты меняется: постепенно то, что Галилей принимал за прижавшиеся к центральному телу звезды-спутники, уменьшалось и примерно через два года полностью исчезло. Сатурн сиял на небосводе отчетливым круглым диском подобно Юпитеру.

Видимая в телескоп картина полностью противоречила Аристотелю и сильно волновала Галилея. «Не пожрал ли Сатурн своих детей?» — с шутливым ужасом спрашивал он.

Надеясь, что странные спутники появятся вновь, когда планета повернется вокруг оси, Галилей продолжал следить за ней. Спустя три года его настойчивость вознаграждается: Сатурн вновь красуется в виде тройной звезды.

Но сколько еще неожиданностей и загадок хранит небо?

Направив телескоп в сторону Венеры, Галилей увидал не круглый диск планеты, а серебристый серп. В последующие дни облик планеты изменялся подобно тому, как меняется наш ближайший сосед — Луна. Строго говоря, этого можно было ожидать, если считать истинным учение Коперника.

Чувствуя важность открытия, Галилей тщательно проверяет, не ошибся ли он; и лишь убедившись в правильности своих наблюдений, он публикует их, зашифровав в своеобразный ребус-анаграмму, имевшую вид: «Hoec immatura a me iam frustra legantur o, y». Читатель должен был сам, переставив буквы, найти точный смысл написанного.

Не надеясь, однако, на догадливость своих корреспондентов, Галилей вскоре сам посылает разгадку: «Synthae figuras aemulatur mater amorum», что в переводе означало: «Венера соперничает видом с Луной».

Великий ученый понимал значение своего открытия. «Нет иного выхода, — писал он, — как признать, что Венера обращается вокруг Солнца».

Если существование фаз Венеры еще можно было предполагать, то уж совершенно неожиданным явилось открытие солнечных пятен, которые он демонстрировал в апреле 1611 года многим высшим церковнослужителям в Риме. Галилей первым правильно предположил, что темные пятна на солнечном диске принадлежат самому Солнцу, а не возникают при прохождении непрозрачных тел между Солнцем и Землей.

Эти открытия затмили все сделанное им раньше.

Хотя завистники и реакционеры всех мастей пытались огульно все отрицать и, отказавшись посмотреть в телескоп, называли спутники Юпитера «выдумками праздных людей», весть о новых открытиях распространялась с поразительной для тех времен быстротой.

«Колумбом неба» стали называть Галилея.

Его труды не оставляли камня на камне от учения Аристотеля, подкрепляемого авторитетом священного писания. Нельзя было больше мириться с ложной системой мироздания Птолемея, в которой Земля неподвижно располагалась в центре вселенной.

Голос совести ученого, более сильный, чем стремление к житейским благам и спокойному существованию, заставляет уже немолодого ученого взяться за перо.

Этот поступок не был результатом минутного порыва.

Галилей достиг зенита славы. Его склонность к учению Коперника не являлась тайной. Но и церковь не могла оставаться к этому равнодушной; ведь еще совсем недавно был сожжен Джордано Бруно, а ересь еще не искоренена. На Галилея поступают доносы. Из разных источников доходят слухи о готовящемся против него процессе.

Ученый решается сам выйти на поединок с врагами и в 1616 году отправляется в Рим для того, чтобы, пользуясь покровительством влиятельных служителей церкви, попытаться отстоять свои взгляды.

Лично для Галилея поездка была удачной: его встретили ласково, доносы оставили без внимания. Но не так обстояло дело с учением, которое он решил отстоять. «Святейшая инквизиция» официально объявила, что учение Коперника «глупо, бессмысленно, формально еретично и по меньшей мере ошибочно в отношении веры». Великий труд Коперника был внесен в список запрещенных книг [2] Запрещение учения Коперника было отменено церковью только в 1818 году. .

Это решение сообщили Галилею и заставили его согласиться с ним. «Математик Галилей, — как доносили Римскому папе, — будучи предупрежден о приказании конгрегации инквизиции отойти от учения, которого он до сих пор придерживался, именно что Солнце есть центр сфер и неподвижно, а Земля движется, с ним согласился».

Это был пролог трагедии Галилея.

Возвратившись во Флоренцию и внешне смирившись, Галилей решает выждать время.

Долгие годы не проходят бесплодно. В 1623 году он публикует свой знаменитый памфлет «Il Saggiotore» — «Пробирщик золота», в котором остроумно опровергает взгляды ученого-иезуита Грасси.

В эти же годы Галилей продолжает обдумывать труд, предназначенный быть венцом его жизни. Он решает посвятить его не ученым богословам и докторам университетов, а народу. «Я писал книгу на народном языке, — говорит Галилей, — потому что мне нужно, чтобы каждый человек мог ее прочесть».

Шестнадцать лет проходят со времени вынужденного отказа от учения, в истинности которого он глубоко убежден. Наступает старость, а с ней и ожидание неизбежного конца жизни.

Надеясь, что время и новые астрономические открытия изменили нетерпимое отношение церкви к учению Коперника, Галилей решает обнародовать свои сокровенные мысли.

В 1632 году, строго говоря без церковного разрешения, выходит в свет его бессмертный труд. Название книги довольно длинное: «Диалог Галилео Галилея (академика) Линчео, экстраординарного математика университета в Пизе, философа и старшего математика Его светлости великого герцога Тосканского, где в собраниях, четыре дня продолжающихся, ведутся рассуждения о двух наиболее выдающихся системах мира, Птолемеевой и Коперниканской, причем неопределительно предлагаются доводы столько же для одной из них, сколько и для другой».

Форма диалога, то есть разговора, в котором собеседники высказывают противоположные точки зрения и каждый приводит доводы в защиту своей мысли, позволила Галилею отстаивать запрещенное церковью учение не как свое мнение и не как объективную истину, а как гипотезу, возможно даже ошибочную. Обстановка, описываемая в книге, такая.