Виталий Поликарпов - Закат Америки

Современная Америка представляет собой «демократическую» империю, ибо она стремится искусственным путем к усилению своей позиции не только в североамериканском регионе, но и во всем мире. Такой характер нынешних Соединенных Штатов Америки вытекает из эмпирического факта насыщенности мира гиперстрессовыми, переуплотненными равными производителями, что чревато катастрофами как естественными регуляторами любого перенапряжения. «Неожиданно создаются союзы государств: североамериканских, западноевропейских, восточноевропейских (некие новые „демократические“ империи), внутри которых торговля товарами, услугами, технологиями свободна, а ограничения… возникают уже между союзами» (Сохань Л.В., Сохань И.П. Новые «демократические» империи // Социс. 1997. № 2. С.67). Ключевыми моментами в такого рода новых «демократических» империях, представляющих собой прежде всего экономические союзы, являются, во-первых, компактность, когда страны принадлежат к одному региону (это облегчает охрану границ и дает экономию на расходах по транспортировке сырья и товаров), во-вторых, наличие менее развитых стран относительно ядра объединения (они выступают резервуаром низкоквалифицированной рабочей силы и потребительским рынком для товаров). Именно слабые страны по отношению к ядру союза играют роль аналога колоний прошлых империй типа Британской.

Следует также не забывать, что Америка представляла собой империю и в старом, политическом понимании этого термина, обозначающего такие государства, как Британия, Франция, Испания, Португалия, Россия, Германия и др. Изданный в начале XX столетия «Малый энциклопедический словарь Брокгауза-Ефрона» поясняет термин «империализм» следующим образом: «В последнее время термин империализм обозначает в Англии, в Соединенных Штатах, также в Германии стремление к расширению колониальных владений, укреплению связи метрополии с колониями и к усилению своего политического влияния в международных отношениях. Империалистическая политика есть следствие искания промышленной буржуазией новых обширных рынков, правительственных заказов на сооружение в новых колониях железных дорог и т.п.» (Малый энциклопедический словарь. Репринтное воспроизведение издания Ф.А. Брокгауз — И.А. Ефрон. М., 1994. Т.2. С.1832-1833). Во всяком случае, несомненно одно — возникшие свыше 200 лет назад Соединенные Штаты Америки с течением времени превратились в имперское образование, принципиально не отличающееся от других, классических империй.

Принимая во внимание все это, можно утверждать, что подчеркиваемая американским историком А.М. Шлезингером борьба в общественном сознании Америки традиции (Америка имеет начало и конец) и контртрадиции (Америка — избранная страна, Израиль нашего времени) (См. Шлезингер А.М. Циклы американской истории. М., 1992. Гл.1), решается в пользу исключительности, мессианства Американской империи. Необходимо иметь в виду то обстоятельство, что отцы-основатели Соединенных Штатов Америки ориентировались на опыт Римской империи при построении государства. "Античный опыт, — отмечает А.М. Шлезингер, — не давал покоя воображению федералистов. Поэма Роберта Фроста, где воспевается «слава очередного века Августа… Золотой век поэзии и власти», получила бы более широкое понимание на вступление в должность Джорджа Вашингтона, а не Джона Кеннеди. Отцы-основатели затеяли необыкновенное предприятие, имя которому — республика. Чтобы ориентироваться в этом полном опасностей путешествии, они вглядывались сквозь толщу времен в опыт Греции и особенно Рима, который они считали благороднейшим достижением свободных людей, стремившихся к самоуправлению. «Римская республика, — писал Александр Гамильтон в „Федералисте“, — достигла высочайших вершин человеческого величия». Пребывая в данном убеждении, первое поколение граждан американской республики назвало верхнюю палату своего законодательного органа сенатом; поставило под величайшим политическим трудом своего времени подпись «Публий»; изваяло своих героев в тогах; назвало новые населенные пункты Римом и Афинами, Утикой, Итакой и Сиракузами; организовало общество «Цинциннати» и посадило молодежь за изучение латинских текстов…

Данная параллель обладала убедительностью. Альфред Норт Уайтхэд позднее сказал, что век Августа и составление американской Конституции были теми двумя случаями, «когда народ у власти свершил то, что требовалось, настолько хорошо, насколько возможно это представить». В этом заключалось также и предостережение, поскольку величие, воплощенное в Риме, обернулось бесславным концом. Могли ли Соединенные Штаты Америки надеяться на лучшее?" (Шлезингер А.М. Указ. соч. С.17-18).

В плане наших размышлений существенным является то, что возникновение и функционирование любой империи (неважно, является она монархической или демократической) представляет собой социальный эксперимент. История, которая носит многовариантный характер, как бы проигрывает тот или иной сценарий развития общества, что вносит свой вклад в выработку стратегии и выбор дальнейшего движения человечества. Само собой разумеется, что любая империя, выполнив моделирующую функцию, клонится к упадку и заканчивает свое существование, и в этом смысле современная американская империя ничем не отличается от всех известных истории империй. Польза же для человечества от этого несомненна, ибо оно получает данные о значимости того или иного пути своего развития, что дает ему возможность выбрать наиболее адекватный путь развития.

В качестве примера можно привести небольшой социальный эксперимент, проведенный не так давно настойчивыми бельгийскими миссионерами с небольшой группой пигмеев-мбути, населяющих бассейн реки Итури, которая впадает в величественное Конго — Амазонку Тропической Африки. Этих пигмеев уговорили покинуть родину своих далеких предков, изменить традиционный образ жизни охотников и собирателей, промышляющих в тропическом лесу-гивеи, и переселиться в некий упрощенный евростандарт освященного католической церковью бытия. На опушке великой «лесной пустыни» ревностные миссионеры установили небольшие типовые домики с основными европейскими удобствами и поселили в них аборигенов. Последних, которые жили не по-христиански, а по-дикарски, по-звериному в «зеленом Сердце» Африканского континента, в недоступных и непроходимых джунглях.

Результаты этого социального эксперимента, задуманный с богоугодной и благотворительной целью, оказался жестоким и обернулся несчастьем для самых миниатюрных людей планеты. « Вместо ожидаемого счастья одних и благородного удовлетворения других, — подчеркивает И.Л. Андреев, — он поставил тех, кому досталась участь „подопытных кроликов“, в условия заведомой дезадаптации, деградации, на грань экоцида и полного вымирания. Непревзойденные охотники на слонов и обезьян, с ловкостью цирковых акробатов взбирающиеся на высоченные вековые деревья, неутомимые труженики леса, умеющие самозабвенно отдыхать мудрецы и оптимисты джунглей, где другим просто выжить какое-то время — проблема не из простых, эти самые люди за быстро пробежавшие пару-тройку лет превратились в полностью деморализованную кучку оборванцев-алкоголиков, безнадежных наркоманов и мелких попрошаек-воришек на уровне клептомании» (Андреев И.Л. Осторожно с «часами» истории! // Вопросы философии. 1998. №9. С.39).