Игорь Смирнов - Метод исследования экономического закона движения капитала в Капитале К. Маркса

Вместе с тем он решительно выступил против гегелевского понимания чувственно–конкретного, реального как порождения идеального. Он подчеркивал, что «метод восхождения от абстрактного к конкретному есть лишь способ, при помощи которого мышление усваивает себе конкретное, воспроизводит его как духовно конкретное. Однако это ни в коем случае не есть процесс возникновения самого конкретного». [47] Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 12, с. 727.

По Гегелю, конкретным является предмет во всей полноте его чувственных и мысленных определений. Опускание этих определений он называет абстрагированием, результатом которого является менее определенный, или абстрактный, предмет. [48] Гегель В. Ф. Г. Работы разных лет, т. 2, с. 11 Таким образом, достаточно опустить одно из образующих полноту определений предмета, как он из конкретного превращается в абстрактный. Когда же мы абстрагируемся от всех определений чувств и мыслей о предмете, то остается что–то совершенно пустое, формальная мысль, или голая абстракция. Гегель подчеркивал, что «философии вообще совершенно нечего делать с голыми абстракциями или формальными мыслями, она занимается лишь конкретными мыслями». [49] Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук, т. 1, с. 210.

Итак, следует различать абстракции формальной и диалектической логики. Среди последних можно выделить следующие.

Во–первых, абстракции как нечто определенное, нечто конкретное, но в себе, т. е. соотносящееся только с собой. Такими абстракциями являются, например, бытие в себе, сущность как таковая, созерцание и мышление вообще (абстрактное мышление).

Во–вторых, абстракции как одностороннее определение предмета, независимо от того, получены ли эти определения опусканием всех других или сведением, растворением их в одном. Выделение какого–либо свойства, какой–либо стороны предмета превращает в абстракцию не только эту сторону, но и сам предмет, лишенный полноты своих определений.

В-третьих, абстракции как нечто менее определенное по отношению к более определенному. Так, становление есть первое конкретное определение, первая конкретная мысль. Его результатом является ставшее, т. е. наличное бытие. В этом отношении первое — абстрактно, второе — конкретно. В свою очередь, наличное бытие становится определенным бытием, нечто. По отношению к нечто оно абстрактно и т. д.

Таким образом, граница между конкретным и абстрактным подвижна. Предмет в одном отношении может быть определен конкретным, в другом — абстрактным.

В самом конкретном как полноте определений чувств а мыслей Гегель выделяет объективное, чувственно–конкретное, и субъективное, мысленно–конкретное. Истинно конкретное является, следовательно, единством чувственно–конкретного и мысленно–конкретного. Последние как таковые суть абстракции. Как моменты единого, они — противоположности, взаимопроникающие, полагающие и отрицающие друг друга. Диалектика конкретного, данного в чувствах, и конкретного, данного в мыслях, такая же, как и рассмотренная выше диалектика анализа и синтеза.

Материалистически определяя содержание абстрактного и конкретного, К. Маркс в целом не отрицал научной и практической значимости тех выводов относительно их движения и соотношения, к которым пришел Гегель. По Марксу, абстракция — это прежде всего отражение в форме мысли того содержания, которое уже заключается в объективно существующих вещах. [50] См.: М а р к с К., Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 36, с. 180. Степень полноты этого отражения может быть разной.

К. Маркс широко использовал в своих исследованиях абстракции «соотносящегося только с собой», «простого», «в себе». Таковы «производство вообще», «простой капитал», «деньги как капитал в себе», «кризис в возможности» и др. [51] См. там же, т. 12, с. 711; т. 26, ч. II, с. 566; ч. III, с. 494; т. 46, ч. I, с. 264, 377, 436 – 437. Абстракциями Маркс считал одностороннее определение конкретного и относительно бедные определениями ступени познания объективной действительности. [52] См. там же, т. 12, с. 727.

Говоря о конкретном, К. Маркс различает конкретное как реально существующее, данное в представлении, и конкретное как продукт мышления: «Конкретное потому конкретно, что оно есть синтез многих определений, следовательно, единство многообразного. В мышлении оно поэтому выступает как процесс синтеза, как результат, а не как исходный пункт, хотя оно представляет собой действительный исходный пункт и, вследствие этого, также исходный пункт созерцания и представления». [53] Там же.

Истинно конкретное и по Марксу есть познанное посредством чувств, созерцания, представления, мыслей, понятий и преобразованное в результате практики, практической деятельности объективное. Таким образом, у К. Маркса истинно конкретное есть единство объективно существующей реальности и реализованного в результате практической деятельности общества знания о ней. Диалектическое, а не только формально–логическое понимание абстрактного и конкретного вполне согласуется с положением К. Маркса о познании как движении от хаотического представления о целом к целому как богатой совокупности, с многочисленными определениями и отношениями.

Действительно, сказать, что познание начинается с чувственноконкретного, все равно, что сказать — оно начинается с абстракции действительно конкретного. Заявить, что оно движется затем к абстрактному мышлению, все равно, что сказать — оно движется к мысленно–конкретному как моменту действительно–конкретного, т. е. это движение от одного конкретного в себе к другому как моментам единого. Движение это в целом может быть представлено в следующем виде: объективно существующее конкретное как конкретное в себе (абстракция, хаотическое представление о целом) — раздвоение единого на чувственно–конкретное (одностороннее определение, абстракция) и мысленно–конкретное (то же самое) — единство первого и второго моментов как результат теоретического и практического знания, практической деятельности (истинно конкретное, целое в полноте своих чувственных и мысленных определений). Это как раз то диалектическое «раскрытие абстрактных противоположностей во всей их несостоятельности, причем как только собираешься удержать лишь одну сторону, так она незаметно превращается в другую и т. д.». [54] Там же, т. 38, с. 176; см. также: Г е г е л ь Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук, т. 1, с. 384.

Чувственно воспринимаемое как первое определение конкретного всегда беднее последующих определений. Непосредственное чувственное сознание, поскольку оно так же и мыслит, всегда начинает с самых простых абстракций. Другого пути, другого способа познания целого во всем богатстве его определений нет.